На широкой столичной панели
И в далёких глухих деревнях
Человека мы видим в шинели
И солдатских больших сапогах.

Кто же он, этот парень простецкий,
Из какой же он родом страны?
А зовут его – воин советский,
Прозывают же богом войны.

Иногда это воин умелый,
Иногда паренёк молодой,
Но всегда одинаково смелый,
Очень скромный и очень простой.

Может быть он весёлым танкистом
И бесстрашным лихим моряком,
Но всегда к кровожадным фашистам
Носит ненависть в сердце своём.

Кто б он ни был: грузин или русский
И в какой бы не вырос нужде
Он всегда с одинаковым чувством
Говорит о великом вожде.

Может быть он седым генералом,
Может быть подчинённым бойцом.
Хоть недолго ещё воевал он,
Но сражался всегда молодцом.

Он сегодня вперёд наступает,
По дорогам шагая легко.
Мы удачи ему пожелаем
Ведь идти-то ему далеко.

Всем знаком этот парень простецкий,
Родом он из великой страны.
И зовут его – воин советский,
Прозывают же богом войны!

Январь 194.. года

1. Пусть по радио в экстазе
Геббельс распинается.
Наступленье на Кавказе
Только начинается.

2. Видно Гитлеру не спится,
Снятся сны печальные.
Не целебные для фрицев
Воды минеральные.

3. Генералу Паульсу
Предложили сдаться.
Ультиматум не по вкусу –
Вздумал отказаться.

4. Наконец-то он узнал
Нашу мощь ударную
И остался генерал,
Но увы… без армии.

5. Немцы строили блокаду
И мечты лелеяли
А теперь совсем не рады,
Что её затеяли.

6. Холодна в Неве вода,
Не легко форсировать
Впредь не будут никогда
Города блокировать.

7. Итальянцы дело знают,
И бегут, не мешкая.
Конных фрицев обгоняют
Легионы пешие.

8. Наши части там и тут
Крепко жару дали им.
Нам не жалко, пусть бегут
До самой Италии.

Январь 194… года

***

Наша любовь, как зелёный бамбук,
Растёт, не расправив плеч.
Нам жизнь подарила так много разлук
И мало, так мало встреч.

Мы даже в любви объясниться с тобой
Не успели за столько лет.
И первого чувства несмелый прибой
Я храню, как и твой портрет.

Я знаю, любимая, кто виноват,
Что морщины легли у глаз,
Что я с семнадцати лет солдат
И видел тебя лишь раз.

Поэтому в письмах меня не зови,
Мой дом не в Москве, а здесь.
Есть чувство сильнее твоей любви –
Солдатская наша честь.
1945 г.

От стен Кенигсберга
до стран, где Карпаты,
На дальних и ближних
дорогах к Берлину
Встречают сегодня
России солдаты
День Армии Красной,
её годовщину.

Пусть раненый враг
огрызается люто
В бессильном порыве
предсмертного бреда.
Мы слышим в раскатах
московских салютов
Рожденье великого слова:
Победа!

1945 г.

***
В вашем взгляде, печалью отмеченном,
Слишком много прочёл я украдкой,
Чтоб за всё заплатить незамеченным
Поцелуем на вашей перчатке.

Своё сердце даю вам в свидетели,
Если случай поможет нам встретиться:
Я не знаю другой добродетели
Кроме той, что в глазах ваших светится.

Я не помню всех старых обид,
В сердце больше нет места сомнениям.
Кроме нежности в сердце лишь стыд
За напрасные к вам подозрения.

1945 г.

***

Когда найдя её
меж лицами,
Я через мутную вуаль
Увидел девушку с ресницами
С глазами серыми,
как сталь,
И рот открытый
и доверчивый,
Как будто шепчущий:
— Приди…
Вдруг сердце,
мячик гуттаперчевый,
Как шар, запрыгало в груди
И новой тайной очарованный,
Судьбы не в силах угадать,
Кусочек счастья
обетованный
Я не хотел другим отдать,
Чтоб после снова
между лицами,
И, затаив в душе печаль,
Искать ту девушку с ресницами,
С глазами серыми,
как сталь.

1944 г.

С городского вокзала
Уходил эшелон
Она его провожала
И целовал её он.

Девушка звонко смеялась,
Право, не плакать же тут,
Когда до разлуки осталось
Пятнадцать коротких минут.

Затем ли жили-дружили,
Учились мечтать и любить,
Что б то, чем всегда дорожили
В миг прощанья забыть.

Так лучше и плакать не надо,
Хотя бы как раз потому,
Что сердце – он знает – в награду
Обещано только ему…

Застучали колёса,
Загудел паровоз,
И, дымок папиросы
Встречный ветер унёс.

До свиданья, подружка,
Не скучай, я вернусь…
А за дверью теплушки
Вдаль раскинулась Русь.

1943 г.

***

Когда, бывало, я шагал
К тебе сквозь мартовскую жижу,
Как я был счастлив тем, что знал,
Что скоро вновь тебя увижу.

Завидев дом твой впереди,
Старался вспомнить всё сначала:
Каким ты голосом: «Приди»
По телефону мне сказала.

Как ты жалела, что у дня,
Невзрачный вид, и я не весел.
Как я ответил: «Жди меня»
И трубку бережно повесил,

Бредя по лужам без галош,
Как я был счастлив предвкушеньем,
Что ты меня наверно ждёшь
И даже… даже с нетерпеньем.

Вот, наконец, восторг умерив,
Я оторвался от перил
И у твоей высокой двери,
Собравшись с духом, позвонил.

А через час я шёл домой
По тем же тихим переулкам,
Где на пустынной мостовой
Шаги мои звучали гулко.

И что-то громко, но невнятно,
Пугая встречных, бормотал,
Вдруг восклицал: «Мне всё понятно!»
И снова путь свой продолжал.

Но не надейся, что смирила
Ты страсть мою. Тебе назло
Я думал не о том, что было,
А лишь о том, что быть могло.
1943 г.

* * *
Луна мерцает с высоты
Над лентой спящего Арбата,
А я один брожу, и ты
Одна лишь в этом виновата.

Луна, мечты – как мир старо,
Но как иначе скажешь ясно?
На старом месте у метро
Я ждал тебя, но ждал напрасно.

Ты обещала мне прийти,
К восьми часам – вчера сказала…
Я ждал тебя до девяти,
О, как я ждал, если б ты знала!

Если б ты знала, то пришла,
То прибежала к месту встречи,
Ты бы забыла все дела,
Урок, отложенный на вечер,

Ослушалась отца и мать,
Подруг обратно отослала…
Но нет, откуда тебе знать,
Что ты в тот вечер потеряла?

А завтра будешь ты с утра,
Чтобы смягчить воспоминанье
Ко мне особенно добра
За то, вчерашнее свиданье,

Смеяться станешь, и притом
Болтать, дурачиться ужасно,
Но будешь думать — не о том
И будешь ждать, но ждать напрасно.

Я всё пойму, но своего
Я не открою сердце смело
И не услышишь ты того,
Что так услышать бы хотела.

Я вспомню, как я тебя ждал
Там у метро в углу Арбата,
И что вчера я не сказал,
Не я – а ты в том виновата.

1943 г.

I
Полузабытые события и даты
В колодцах памяти отсеялись на дно,
И только кажется, что всё это когда-то
Произошло немыслимо давно.

Отбрось четыре года с половиной
И на себя, как в зеркало взгляни:
Мальчишка, школьник, баловень родни,
Но сам себя считающий мужчиной.

Не знал ты в жизни ровно ничего,
Ты жил и рос, совсем не замечая,
Как у подножья счастья твоего
Стояла Родина, тебя оберегая.

Ты мог мечтать о том и о другом
И жизни цель вставала за мечтами:
Преград судьбы, не обходя кругом,
Пройти по жизни твёрдыми шагами,

Увидеть все заморские народы,
Знакомые по книгам города,
Писать стихи и стоить пароходы…
Тебе семнадцать минуло, когда

Как раз у входа в жизненное устье
Твои мечты развеяла война.
Не от того ли с нежностью и грустью
Ты вспоминаешь эти времена?

Кто мог тогда представить и предвидеть,
Кто бы посмел себе предположить,
Что в жизни можно столько увидеть,
Лишиться столького и столько пережить.

Как рассказать, как вспомнить по порядку,
Как перечесть живых и не живых
Друзей, с которыми последнюю палатку
Табак и хлеб делили на двоих,

Как обозреть пути и переправы,
Как всё прожитое в сознанье отложить,
Что б в яркий свет твоей солдатской славы
В созвучие стихов переложить?!

II
Июнь был тёплый, солнечный и ясный,
А тут с утра поднялись облака
Как будто тоже знали про опасность,
Идущую на нас издалека.

А у него такое настроенье:
И радостно, и чуточку смешно!
И от того, что в это воскресенье
Он собирался вечером в кино,

И от того, что в летних сандалетах
И ярких платьях девушки кругом,
Что позади экзамены, а летом
Ему придётся думать о другом.

Сложнее всех биномов и прогрессий
Открыть секрет призванья своего,
Из тысячи заманчивых профессий
(Хотя любимых несколько всего)
Избрать одну, но так, чтоб ни минуты
Не сомневаться в выборе потом,
Лет через пять проститься с институтом
И в жизнь войти, как входят в новый дом,
Приветливый, просторный и умытый,
Где отдаётся гулом каждый шаг…

Но новый дом остался необжитым
И в жизни всё устроилось не так.
Приёмник смолк, заплакала сестрёнка,
Вскочил отец, и побледнела мать,
Но мозг, как у капризного ребёнка,
Протестовал, не в силах был понять
Всего того, что значит это слово,
Которое прошло, как ураган,
На первый выстрел, сделанный за Львовом,
Ответил эхом Тихий океан.

И в каждом сердце, нежном и суровом
Звучал вопросом: быть или не быть?
Один ответ рождало это слово –
Во что бы то ни стало – победить!

III
Московские огромные вокзалы,
В Ваш сумрачный и сутолочный мир
Врывались неизбежные скандалы
Биваками раскинутых квартир.

Как будто здесь скрестились все этапы,
Все линии бесчисленных дорог,
Которыми шли армии на запад
И двигались заводы на восток.

Был ранний час. На Киевском вокзале
Ещё вечерний гомон не утих
Нас тоже в это утро провожали,
Как провожали тысячи других.

Оркестры не играли маршей
И толпы не стояли на путях,
А сами мы казались старше
В шинелях не по росту и ремнях.

Товарищей стесняясь до смешного
За бабушкины булки и пирог,
От матери напутственное слово
Не выслушать и выслушать не мог.

И только думал: ехать, так скорее,
И почему команды долго нет?..
Как вспомнится, романтикой повеет
Семнадцати невыдуманных лет.

Когда ж растают контуры перрона
И фонари померкнут на столбах,
Он ощутит под мерный ход вагона
Солёный вкус разлуки на губах.

Он не заплачет, не захочет к маме,
А будет долго, спящим притворясь,
Лежать один с открытыми глазами,
На баррикады мыслей громоздясь.

И в первый раз(а сколько раз позднее!)
Среди бессонных маршевых ночей
Он час прощанья, вспомнив, пожалеет
О дикости мальчишеской своей,

Припомнит мать, поймёт её печали,
Лицо её, старее с каждым днём,
И то, что раньше понял бы едва ли –
Что жизнь её наполовину в нём.

И сам к себе он мысленно с повинной
Придёт опять, как будто виноват,
Что девушке, чьё имя так недлинно,
Как им казался вечером Арбат,

Он, уезжая не сказал ни слова,
Не захотел, чтоб видела его
В обмотках, бритого и верно не такого,
Каким привыкла видеть до того.

«Чудак!» — подумает, вздохнёт и засыпая,
Вдруг вспомнит Крым, Байдарский перевал,
Знакомую мечеть в Бахчисарае
И запах моря, плесени и скал.

«Причём тут Крым?.. Узнать бы лучше сводку…
Который час?..» Никто не отвечал,
А поезд шёл, размеренно и чётко
На стыках рельс колёсами стуча,

Туда, где фронт от Риги до Комрата
Казался раной сердца твоего,
Туда, где волю русского солдата
И стойкое терпение его,

И силы все, людские и земные
Навстречу танкам вынесла Десна…
Пока сжимала мускулы Россия,
Лицом на запад вставшая страна!

IV
Пожарища, воронки и руины,
Как после бури веток бурелом,
Твою, Россия, трудную годину
Хранят в немом безмолвии своём.

Да эти безымянные дороги –
Исхоженные полосы земли,
Могли вы рассказать о многом,
Содеянном здесь русскими людьми

Как отступая, шли мы деревнями,
Где у околиц в утреннюю студь
Колодези, поникнув журавлями,
Как семафоры закрывали путь,

Как шли обратно, к западу, к границе
От берегов прославленной реки
По хуторам, по сёлам, по станицам
В сраженьях побывавшие полки.

… Кто бы узнал в суровом лейтенанте
С накидкой, ниспадающей с плеча,
Влюблённого в Багрицкого и Данте
Безусого мальчишку москвича?

Он был, как все – опасность не минуя,
Он мок и мёрз, любил и тосковал,
Но эту жизнь и юность фронтовую
Он ни за что ни с кем бы не сменял

На мирный быт, бесхлопотную службу,
На сытный завтрак, чистую кровать.
… Честнее верность, преданнее дружбу,
Нежнее чувство, где ещё сыскать?

Когда-нибудь за дружеской беседой
С однополчанами, окопною роднёй,
Он вспомнит, как пришли они к Победе,
Через Берлин, как шли они домой

И принесли на память о разлуке
Седые волосы, мечты и ордена,
Чтобы запомнили и правнуки и внуки
Их славной юности лихие Времена!

V
За годы, что тучей над нами нависли
Мы свыклись со многим, мы редко мечтали
И мысли о прошлом, забытые мысли
В болезненной памяти нашей всплывали.
Но мирные наши дела и привычки,
Временно вышедшие из обихода,
Как штатский костюм, шоколад или спички –
Словом, весна сорок первого года
Вернулась к нам снова уже в сорок пятом,
Жизнь снова вступила в границы свои
И, кажется, сами мы те же ребята,
Вчера лишь сошедшие с школьной скамьи.
И только в трамвае, в кино, в магазине
Такое, как «дядя», услышав словцо,
Мы вдруг начинаем в случайной витрине
Рассматривать снова своё же лицо.
Да, стали мы старше, но крепче в нас нервы
И больше в нас силы и воли мужчин.
Нам было семнадцать тогда, в сорок первом,
А нынче нам минуло двадцать один.
Мы снова в походе. Минуя пороги
Идём мы на штурм небывалых вершин.
По самой широкой и светлой дороге,
Дороге Победы – как шли на Берлин!

Октябрь-май 1945-46
Кострома, Военное училище