Отец и его путешествия. Воспоминания о В.П. Максаковском

Н.В.Максаковский, кандидат географических наук

Разны пути питомцев Геофака
С южных широт до северных морей
Но за скитаньями, за расстояньями,
Мы никогда не забываем друзей
(Марш географов,
В.П. Максаковский, 1947)

ВВЕДЕНИЕ

В предлагаемом Вашему вниманию обзоре, описываются, с попыткой осуществить некую систематизацию, различные путешествия моего отца — Владимира Павловича Максаковского (1924-2015), предпринятые им в разные периоды своей долгой и насыщенной событиями жизни.  

Источниками информации послужили его личные воспоминания, либо устного характера, либо зафиксированные печатно. Крайне полезным оказался наш семейный архив, состоящий из очень старых, и относительно старых, черно-белых фотографий, документов и писем. Далее, это снимки отца, черно-белые или слайды, сделанные им в своих поездках. Интересная общегеографическая информация и чисто бытовые наблюдения, включая простенькие зарисовки, фиксировались в полевых дневниках, каковых, от каждой поездки, у отца сохранилась целая кипа (сделаны они были одним и тем же способом: тогдашняя общая школьная тетрадь разрезалась пополам, и получался блокнот удобного карманного формата). Плюс к тому — весьма многочисленные цифровые фото последнего времени. Ну и воспоминания некоторых его коллег, друзей, и наиболее возрастных родственников, которые могли что-то вспомнить. Хотя, конечно, какие-то моменты я вполне мог и пропустить…

Основное внимание было уделено профессиональным поездкам, непосредственно связанным с географией, начиная еще со студенческой юности, т.е. с учебных практик на Географическом факультете МГУ, проводившихся в различных регионах СССР — от Закарпатья до Ангары (конец 1940-х/начало 1950-х). Далее следовал период дальних летних практик со студентами МГПИ им. В.И. Ленина, где отец, тогда еще молодой преподаватель, уже сам выступал в роли руководителя групп. Такие практики проходили и в нашей стране, и в «странах народной демократии» Восточной Европы, как их тогда называли (1950-е). Параллельно он стал выезжать, причем не только в СССР и страны «соцлагеря», но и в капиталистические страны, для участия в разного рода семинарах и совещаниях, географических съездах и конгрессах, это были «программы по обмену опытом» и «смешанные рабочие комиссии» по разным вопросам, и т.д. Именно в таких поездках отец улетал на самые значительные расстояния от привычной Москвы — в Северную Америку, Австралию, Восточную Азию. Наибольшая его выездная активность пришлась на 1970-е и 1980-е гг. А с лета 1992 г., под воздействием внезапно наступивших непреодолимых обстоятельств, подобная активность практически замирает (подробности ниже).

Вместе с тем, не были забыты и поездки с сугубо рекреационными и познавательными целями, предпринятые с членами семьи или друзьями, с сотрудниками родной кафедры, преимущественно в пределах Европейской части страны, но не только. Такого рода турпоездки, органично дополняя разъезды чисто рабочего характера, значительно разнообразят отцовскую «картину мира», добавляя на воображаемую карту его путешествий еще несколько десятков «флажков». 

Особая страница в этой летописи путешествий — полугодовая военная эпопея 17-летнего Володи Максаковского, ушедшего на фронт добровольцем в первые дни войны, в составе 21-й Дивизии народного ополчения, и волею судьбы вынужденного «обследовать» юго-западные подступы к столице, причем в таких ракурсах, которые в мирной жизни просто немыслимы.

Весь этот разноликий массив передвижений отца по стране и миру — ближних и дальних, кратких и долгосрочных, деловых и не очень, надо было как-то организовать. Наиболее логичным мне показался хронологический подход, когда материал излагается поэтапно. Поэтому начнем мы, по хронологии, с его военной юности.

ВОЙНА И ВОЕННЫЕ УЧИЛИЩА (1941 — 1946)

Конечно, скитания юного бойца по территории Смоленской и Калужской областей осенью-зимой 1941 г. к разряду путешествий можно отнести лишь с очень большой долей условности. Тем не менее, не упомянуть про это я не могу. В деталях вся эта история описана в статье, опубликованной в сборнике Пятых Максаковских чтений в 2020 г. Поэтому здесь мы ограничимся перечислением важнейших реперных точек того пути, который за несколько месяцев преодолел молодой и наскоро обученный солдат-артиллерист. 

Июль-август 1941 г.: участие в укреплении рубежей обороны к западу от столицы. В те дни жизнь Володи Максаковского с «науками о земле» соприкоснулась наиболее тесно. О чем он сам и написал в письме из той предфронтовой зоны своим родителям: «Завтра мы опять будем копать окопы. Над нами уже смеются — мы могли бы теперь составить подробную карту почв Смоленской области….».

         Конец августа: переброска ополченцев на юго-запад, на границу Смоленской и Калужской областей, в район Спас-Деменска. Конец сентября — переброска еще далее на юг, на левый фланг Ржевско-Вяземского оборонного рубежа, на позиции в 20 км к юго-западу от Кирова. Это, если по прямой, около 300 км на юго-запад от Москвы.

Начало октября: первый настоящий бой дивизии с начавшими наступление на Москву немцами, далее, отбившись от однополчан, вдвоем с товарищем, отступление на северо-восток, вдоль Киевской железной дороги. Середина октября — плен номер один в районе Сухиничей, побег. Спасение у местных жителей в деревне Доропоново, близ небольшого города Воротынска, западнее Калуги.

        Начало ноября: вдвоем же, на восток в сторону Алексина, попытка перейти фронт в районе Оки. Середина ноября — плен номер два, успешный побег под угрозой расстрела, порядка 50 км по морозу и в худой одежде, от деревни Макарово, что близ границы с Тульской областью, обратно на запад — до уже знакомой деревни Доропоново. Месяц подполья, в той же избе, до освобождения района Калуги красноармейцами в конце декабря 1941 г. В первых числах января 1942 г. Володя, на поезде, идущем со стороны Тулы, добирается, наконец,  до опустевшей Москвы.  

В целом же, как я прикинул по карте, этот кольцевой, с позволения сказать,  маршрут моего отца, когда он ушел из Москвы на запад, по Можайке, а через полгода вернулся домой с юга, имел протяженность примерно в 900 км. 

         Завершая эту военно-географическую тему, добавим, что в 1942-1946 гг. Володя Максаковский обучался в трех училищах, в разных регионах страны: минометно-артиллерийское в Миассе, на Урале, военно-топографическое — в Подмосковье, и, наконец, КВУ — Калининское военное училище химических войск Красной Армии. 

Таким образом, получилось, что события 1941 г. немного расширило его «ойкумену», к тому времени ограниченную лишь ближними пригородами столицы (дачи школьных лет). Основные же отцовские путешествия, уже в полном смысле этого слова, были еще впереди.  

ГЕОФАК И АСПИРАНТУРА МГУ (1946-1953)

Этот период включает пять лет обучения отца на Географическом факультете МГУ (тогда — в старинном особняке на Моховой, 9), когда новоявленных студентов, пришедших, в большинстве своем, прямо с фронта, учили такие корифеи отечественной науки, как, Н.Н.Баранский, Н.Н. Колосовский, С.Д.Муравейский, К.К. Марков, Б.П.Алисов, В.Н.Сукачев. К этому плюсуем три года очной аспирантуры (руководители И.А. Витвер и И.М.Майергойз). 

        К тем годам, в частности, относится летняя практика на географической базе в Красновидово близ Можайска (1947), то есть совсем недалеко от тех мест, где в самом начале войны молодой ополченец рыл окопы на Можайской линии обороны Москвы. И именно в 1947 г. появляется ставший впоследствии весьма известным «Марш географов», написанный 23-летним Володей, студентом-второкурсником, на мотив «Марша энтузиастов» И.О.Дунаевского (см. эпиграф).  В 1948 г. практика оказалось уже на другом конце страны — в верховьях Ангары, в зоне строительства  БАМа. Там, в отличие от вполне комфортной базы в Красновидово, приходилось  бытовать в более суровых условиях (рис. 1).

Со слов отца, в конце 1940-х гг. была еще практика где-то в Закарпатье, и он не раз вспоминал такой забавный случай. Однажды вечером уставшая группа, руководимая видным нашим географом и замечательным человеком, И.М. Майергойзом, попросилась на ночлег в частный дом на каком-то затерянном хуторе. Хозяин долго не открывал ворота, ведь в то время край был наводнен опасным элементом — бандеровцами, которых все боялись. Однако, когда на вопрос «кто там?» последовал просительный ответ Исаака Моисеевича, причем с его характерным воркующим акцентом (кто его слышал вживую, тот поймет), ворота быстро отворились. 

НАЧАЛО РАБОТЫ В МГПИ (1953-59 гг.)

В то время мой отец, закончивший аспирантуру на Геофаке МГУ, поступает на работу в Московский государственный педагогический институт им. В.И.Ленина — МГПИ, также на Географический факультет. Здесь он проходит начальные ступени своей карьерной лестницы: ассистент, старший преподаватель, доцент…. 

        Он руководит дальними практиками студентов: Сталинград (1953), Ростов на Дону (1954), Донбасс (1956), и др. Здесь привожу самую, очевидно, колоритную фотографию, относящуюся к этой теме и тому времени: на выходе из угольной шахты стоит группа из нескольких чумазых, но очень счастливых молодых людей, а отец там крайний слева (рис. 2). 

В этот же период молодой преподаватель географии предпринимает свои первые деловые командировки в братские страны Восточной Европы. Самый первый такой выезд был в Чехословакию — в том же, заметьте, 1956 г. И как контрастно, по сравнению с донбасским своим закопченным обликом, выглядит мой отец на этой фотографии, сделанной на фоне какого-то старого замка (рис. 3). 

В 1957 г. состоялась вторая зарубежная поездка — уже в Польшу. С тех времен сохранилась вот такая записка — отец готовился к общению с местным населением (рис. 4).

Кстати, о языках. Изучив неплохо немецкий в школе, отец в последующем  овладел основами польского, чешского, болгарского и некоторых других языков стран Восточной Европы. Что помогало ему и в общении с зарубежными коллегами-географами, и в изучении специальной литературы. Английский язык отец стал осваивать значительно позже, в 1970-е гг., когда он стал выезжать более часто, в т.ч. и в капстраны (см. далее). И на каком-то этапе он довольно сносно объяснялся, и читал специальные тексты.

Кроме того, в то время мои молодые родители, как и многие другие советские люди, за рубеж выезжавшие буквально единично, раз в год аккуратно посещали курорты Крыма или Черноморского побережья Кавказа, а также участвовали в круизах по Волге, тогда этот вид отдыха становился очень модным (рис. 5).

ДЕКАНСТВО (1959-1968)

В 1959 г., Владимир Павлович, когда ему было всего 35 лет, занимает пост Декана Географического факультета МГПИ им. В.И. Ленина, на котором трудится 6 лет, до 1965 г. (последующие два года — творческий отпуск для подготовки диссертации). В этот период, несмотря на большую рабочую нагрузку, деловые командировки и дальние практики со студенческими группами продолжились, как по нашей стране, так и за её пределами.  

         Времена «холодной войны» и «железного занавеса» были в самом разгаре. И вот что пишет сам отец, вспоминая тот период: «с большим трудом удалось добиться через организацию молодежного туризма «Спутник» проведения ежегодных поездок четвертого курса в т.н. «соцстраны Европы», первая такая практика была организована в 1962 г. в Польшу, под моим руководством…» (рис. 6 и 7). Были также поездки со студентами в ГДР, Румынию, Венгрию и Болгарию.

Эти дальние зарубежные практики, хотя и проводились только в соцстранах, были, несомненно, предметом вожделения и гордости всех студентов-географов из МГПИ. Чтобы понять суть таких выездов, сочетавших экскурсии, культурный досуг, рабочие дружественные встречи и, наконец, свободное время, воспроизведу здесь итоговую запись, которую отец сделал на последних страничках своего дневника в самом конце поездки в ГДР и Польшу, с группой из 24 студентов, в июне 1968 г.  

«Научные итоги практики: 2 страны, 2 столицы, много городов. 5 этапов: Берлин, Лейпциг, Дрезден, Хонштайн, Варшава. Плюс Потсдам, Веймар, Мейсон. Всего более 15 экскурсий, включая автобусные по городам и ряд других, например, на пароходе по Эльбе. Главное — города. 2 промышленных предприятия: фабрика фарфора в Мейсене и буроугольный разрез. Музеи и дворцы: Цецилиенхоф, Сан-Суси, Музей Димитрова, Музеи Шиллера и Гете, Дрезденская галерея, Пильниц, Альбрехтсбург, Лазенки, Дворец культуры в Варшаве, особо — Бухенвальд. Экскурсии в природу — 3. Посещение учебных заведений: Пединститут в Дрездене, Геофак в Варшаве.              4 встречи с молодежью: Лейпциг, Варшава. Зрелищные мероприятия: Опера в Берлине, Шопеновский концерт. Кино…..».  

Далее следовали выводы по части организации практики, и, в частности, такой: «Были отдельные опоздания, но не за «красной чертой». Вчера 9 человек не ходили во Дворец Культуры, а один вообще исчез вечером..», или: «все свободное время ушло на магазины, так что на музеи (Пергамон, в Дрездене, и здесь, в Варшаве) денег и сил уже не было…» (не скрою, что и сам Владимир Павлович не был свободен от обязательств перед своей семьей привезти что-нибудь импортное, и на этот случай он имел специальные инструкции, с зарисованными параметрами тел сына, дочери и жены). 

Здесь к месту будет упомянуть, что мой отец, еще с юности писавший стихи, нашел вскоре еще один жанр — он стал перекладывать свои стихи на музыку известных советских песен. Традиция эта началось, как я понимаю, как раз с дальних практик, для каждой из которых он сочинял какой-то шлягер, и его дружно пела вся группа студентов, как гимн, или как строевую песню. 

Например, в ходе самой первой зарубежной практики (Польша, 1962) родилась «Польская походная», на мотив песни «Солдаты в путь, путь, путь….». Там есть такой куплет: 

«Брест, граница, переправа,

Не зевай — в окно гляди, 

Польша слева, Польша справа, 

а Варшава впереди.

И припев: 

Студенты в путь, путь, путь,

Красавица Варшава,

Твоя безмерна слава, 

Но нам пора в поход — нас море зовет…»

В плане личных туристических разъездов особо насыщенным оказался 1964 г. Летом отец участвовал в весьма значимом предприятии — в круизе по Дунаю. За 15 июльских дней он побывал в большинстве соцстран, исключая ГДР и Албанию, укрепив, таким образом, свое комплексное видение этого региона (до этого, как уже отмечалось, были только посещения отдельных государств). И действительно, к тому моменту 40-летний ученый уже десять лет как занимался именно этой частью Европы, и его кандидатская диссертация (1955) называлась так: «Топливная промышленность европейских стран народной демократии». Были уже изданы две брошюры о Дунае (1959 и 1963). И остается только пожалеть, что такой круиз не состоялся раньше, как бы он помог отцу в его научном росте! Но все равно – ему здесь очень повезло, и он не повторил судьбы своего научного руководителя и вживую познал объекты своих научных исследований хотя бы запоздало, как бы задним числом (говорили, что И.А.Витвер никогда не выезжал за пределы СССР, хотя являлся, в 1950-е гг., автором школьного учебника по экономической географии зарубежных стран).

       Строго говоря, тот дунайский круиз был комплексным. Сначала по железной дороге, через Польшу (с экскурсией по Варшаве) и Чехословакию (экскурсия по Праге), до речного порта в Братиславе. Затем следовало собственно плавание на теплоходе по Дунаю: сначала вверх до Вены (естественно, с её осмотром), а после — вниз по течению, через Венгрию (Будапешт) и Югославию (Белград) до того дунайского отрезка, который служит границей Болгарии и Румынии. Там участники тургруппы, сменив теплоход на автобус, совершили поездку на юг — в Софию, и на север — в Бухарест. Откуда до Москвы, скорее всего, они добирались самолетом.

Тогда в своем полевом дневнике отец сделал весьма детальные записи, причем на самые разные темы. Он мог описывать внешний облик какого-то города, его планировку и архитектуру, пейзажи и природу, он делал и чисто бытовые зарисовки, отмечал местные нравы, фиксировал цены и ассортимент в магазинах, марки автомашин  га улицах, и даже немного касался политики. 

Вот что он записал тогда, к примеру, о Праге: «Вчера показалось, что Прага не очень оживленный город. Движение машин здесь небольшое, грузовых машин почти что нет. Кстати, машины лучше наших, в основном черные Татры, внешне их не сравнить с Победами. Но зато встречаются такие допотопные, такие древности, каких в Москве не встретишь. Строго соблюдаются правила движения, переход улицы по светофору или сигналу регулировщика…»

Об Австрии: «Уровень жизни сейчас очень высокий, выше, чем в ФРГ. Трудно с классовой борьбой. Компартии стало особенно трудно после венгерских событий и ХХ съезда. Численность партии невелика. Народ вообще мало интересуется политикой. Молодежь думает об автомашинах, развлечениях, туризме, спорте. Правительство проводит умную политику. Безработицы меньше. 2 выходных — суббота и воскресенье. 45 часов рабочая неделя — по 9 часов…»

О Белграде: «В целом город произвел весьма приятное впечатление. Светлые сочные тона зданий, зелень, блеск витрин, толпы гуляющих, машины разных марок. Большинство товаров — иностранные, но цены!…».

А вот описание, причем с простеньким рисунком (отец хорошо рисовать не умел) и самого Дуная, где-то на отрезке от Братиславы до Будапешта: «Идем по основному руслу. Постепенно поворачиваем к югу. Справа остров, только лодки с купающимися по берегу. Слева — селения. Дома каменные. У каждого дома — лодка. К ней ход по лестнице, а сам дом повыше…» (рис. 8).

Далее, в ноябре того же 1964 г., отец, вместе с моей мамой (Зоя Викторовна Василивицкая, 1924-2006), отправились в турпоездку по городам Италии, по линии Интуриста. Охвачены были все важнейшие дестинации: Рим-Неаполь-Милан-Флоренция-Венеция. Для тех времен, когда наш советский народ вполне был доволен Польшей и Болгарией, тот длительный вояж по капстране, несомненно, являлся настоящим достижением. По приезде родителей из Италии дома появились маленькие фигурки их венецианского стекла, сувенирная гондола из пластмассы, что-то еще, мне же, восьмилетнему, достался игрушечный пистолет, стреляющий на пару метров пробкой. 

Помнится, что отец, в своих поездках всегда активно снимавший на фотоаппарат и кинокамеру, и в тот раз снял, причем по написанному специально сценарию, любительский цветной фильм, который он так и назвал — «Ноябрь по-итальянски». Долгое время пленка пылилась у нас где-то в шкафу, но затем, к сожалению, исчезла.

К слову сказать, типовое снаряжение Владимира Павловича в его поездках, особенно зарубежных, включало: фотоаппарат (Киев, затем Зенит), экспонометр (современной молодежи даже трудно представить, что это был за приборчик), любительский 8-мм. киноаппарат «Кварц», полевой дневник, разговорники, карты стран и планы городов. Был еще, конечно же, чемодан, в те годы — без колесиков и выдвигающейся ручки. Этих чемоданов — а я помню каждый из них —  было несколько, рассчитаны они были, что логично, на краткие и более долгие поездки.

Но вернемся к тому итальянскому путешествию 1964 г. Не вдаваясь в детали, приведу лишь одну из отцовских зарисовок из его полевого дневника (рис. 9).

А вот как отец описывает исторический центр очаровательной Венеции: «В 9 часов утра отправляемся на экскурсию. Проходим узкими улицами через каналы к набережной. Дворцы освещены прекрасно. Качаются на волнах гондолы. Пристают и отходят вапаретто. Сейчас прилив, и волны захлестывают набережную. Киоскер в резиновых сапогах раздает свежие газеты. Наполовину залита водой и площадь Сан-Марко. Ходят все по деревянным мосткам. Заходим в собор Св. Марка. Напоминает чем-то Св. Софию в Киеве. Обилие роскошной мозаики. Гид объясняет нам, что мозаика сделана из особого цветного стекла….»

В начале 1960-х гг. мы вчетвером (с мамой и сестрой) несколько раз отдыхали в Пярну — небольшом уютном приморском курорте в Эстонии. И несколько раз бывали, тем же семейным квартетом, в Абхазии, под Сухуми, в поселке Гульрипши, где прямо на берегу Черного моря располагалась дача наших близких родственников. Это была настоящая райская жизнь, посреди растущих бананов, виноградных лоз изабеллы и аппетитных инжиров, причем особую атмосферу создавали обитавшие там тогда представители творческой интеллигенции Абхазии, да и не только (нашим соседом справа оказался поэт Евгений Евтушенко). Впрочем, отец и на отдыхе не мог забыть о своей работе, он часто брал с собой на пляж стопку РЖ (Реферативный журнал) по экономической географии, вырезал из него нужные места ножницами прямо на берегу, и бывало так, что после ветер еще долго гонял по гальке и песку упущенные им обрезки текста. Представляю себе удивление местного абхазского рыбака, который мог подобрать такой обрезок и прочесть на нем по-русски примерно такое: «Запасы каменного угля Верхнесилезского бассейна и их роль для развитии энергетического сектора экономики Польши»…

ПЕРИОД НАИВЫСШЕЙ АКТИВНОСТИ: ОТ ЗАВЕДУЮЩЕГО КАФЕДРОЙ ДО ДЕЙСТВИТЕЛЬНОГО ЧЛЕНА РАО  (1968-1992)

Очевидно, что именно на данный период времени (а ведь это целая четверть века!) пришлась наибольшая активность моего отца, причем по самым разным направлениям — в науке, в педагогике, в творчестве и т.д. Его карьерная лестница устремилась ввысь еще более круто, и приросла несколькими важными ступенями, упершись практически «в потолок». Так, в 1970 г. он защищает докторскую диссертацию (тема была по прежнему связана с топливными ресурсами соцстран Восточной Европы). В 1971 г. получает звание профессора. С 1982 г. — член-корреспондент АПН СССР,  с 1992 г. — действительный член РАО (Отделение общего среднего образования). В 1970-1980-е гг. он работает по совместительству в Институте экономики мировой социалистической системы АН СССР, затем в Институте Географии АН СССР. Состоит в разнообразных комиссиях и рабочих группах. В 1968 г. В.П.Максаковский встает, почти на полвека, у руля кафедры экономической географии МГПИ имени В.И.Ленина.

Естественно, что такая бурная деятельность проявилась, в частности, и в обилии разного рода разъездов, включая зарубежные. Хотя, как многие помнят, в то время СССР все еще оставался достаточно закрытой страной, лишь постепенно открываясь миру. «За кордон» относительно легко выпускали лишь дипломатов, партийных работников, деятелей культуры, ученых, спортсменов и некоторые другие — весьма немногочисленные — категории граждан. А зарубежный туризм, в том виде, каким мы его узнали в конце 1990-х-начале 2000-х, тогда лишь начинал набирать робкие обороты. 

И, тем не менее, отец весьма успешно продолжает свою зарубежную «одиссею», начатую ранее — еще в период деканства. Дальние практики со студентами и участие в различных зарубежных конференциях того периода дают следующий перечень дестинаций: Болгария (1971,1973,1979), Чехословакия (1974,1975,1981), ФРГ (1978, 1984), Англия (1979), Нидерланды (1979), ГДР (1976,1979), Румыния (1983), Австрия (1983), причем этот список может быть и не полным. Большая часть командировок шла по линии Минпроса СССР, некоторые по линии АН СССР.  

      Рабочий момент одной из таких поездок отражен на рис.10. И, очевидно, что именно к этим годам относится дружеский шарж неизвестного автора — человек-глобус, с куплетом из популярной в те времена песни (рис. 11).

Чтобы уйти от сухого перечисления поездок отца, приведу несколько цитат из его полевого дневника, который он вел во время поездки в Вену летом 1983 г., куда он прибыл, вместе с несколькими коллегами, для встречи с тамошними географами и изучения опыта преподавания географии в австрийских школах. Судя по этим записям, типовыми составляющими подобных поездок всегда были, да и будут, следующие: 1) официальные визиты в высшие инстанции; 2) более ординарные рабочие встречи; 3) походы в гости к старым друзьям и/или новым знакомым; 4) прогулки/экскурсии, культурные мероприятия; и наконец, пункт номер 5 — шопинг, который оказывается практически неизбежным при любом, даже самом плотном, рабочем расписании (вспомним времена того самого «дефицита»).

        Вот записи по 1-му пункту: «Министерство образования и искусства Австрии находится в трех минутах от нашего отеля…..и недалеко от Ринга…Первое заседание в Голубой гостиной…Здесь все знакомые: .…(перечень лиц)…Обговариваем общую программу нашего пребывания здесь…».

         По 2-му пункту (визит в обычную австрийскую школу): «Начало в 8 часов. Урок длится 50 минут, во всех классах. Перерыв 10 минут. В субботу 4, а в остальные дни — по 5-6 уроков. Учитель получает примерно 8 тыс. шиллингов, директор школы — 20 тыс. (профессор Трогер — 25 тыс.). Деньги на руки не выдаются, переводятся на счет в банке. Как и для всех государственных служащих. Недельная нагрузка учителя в гимназии — 21 час….»

       По 3-му пункту: «А вечером нас приглашают в гости к профессору Трогеру. Едем на такси в северную часть города. Довольно тихая улица. Квартира на втором этаже трехэтажного дома с балконом. Сидим в гостиной вокруг низкого столика. Хозяйка угощает коктейлями, которые тут же и готовит. Беседа. Потом приглашают к обеденному столу. Столовая соединена с гостиной, без двери. Роскошная сервировка, бокалы на длинных и очень тонких ножках. Передаем по кругу блюдо с мясом в сметане. Овощи. Говорим. Потом хозяйка выносит блюдо с мороженным и кекс, нарезанный ломтиками, собственного изготовления. Потом кофе. Профессор Трогер занимается винами, он приносит бутылку за бутылкой, открывает и разливает сам. Белое сухое вино из Нижней Австрии, красное — с его родины, Тироля. Продолжаем беседовать о делах. На такси возвращаемся уже после 11 вечера…»

          По 4-му пункту: «И вот мы в Венской опере! В ложе министра. Билет стоит 1000 шиллингов! Опера Богема. Поют на итальянском. Зал не такой роскошный как в Большом. И зал меньше. В бело-золотистых тонах. Публика очень светская. Дамы в декольте и мехах, мужчины во фраках. Это создает атмосферу приподнятости. Буфета нет. Два бойких продавца с прохладительными напитками. Среди публики много иностранцев. Японцы. Постановка очень хороша. В конце спектакля — настоящая овация….»

А по 5-му пункту процитирую только одну короткую, но очень емкую запись: «Когда шиллинги кончаются, чувствуешь себя намного свободнее..». 

Далее, с 1976 г. по 1992 г. В.П.Максаковский является членом постоянной комиссии по географическому образованию МГС — Международного Географического Союза. Что приводит его в состав нескольких смешанных рабочих комиссий и, соответственно, к новым зарубежным командировкам.

Прежде всего, это была советско-германская комиссия по изучению школьных учебников географии (и истории), база которой располагалась в довольно крупном и очень красивом историческом городе Брауншвейг, в Нижней Саксонии. Там, в течение 1980-х гг., отец побывал несколько раз. В состав той комиссии с нашей стороны также входили известные географы: А.В.Даринский, Г.М.Лаппо, В.С.Преображенский, С.Н.Раковский, В.Я.Ром, Л.В. Смирнягин  (рис.12).

Близкая по содержанию активность — участие в деятельности советско-американской комиссии, также по учебникам указанных двух предметов. Отец был по этой программе в США два раза — в 1988 г. и в 1990 г. В состав той группы входили, в частности, В.В.Анненков, Л.В.Смирнягин и В.Я.Ром. Причем, согласно условиям этого визита «по обмену», наши эксперты проживали в семьях принимающей стороны, и отец мне сам рассказывал, что его, в одном из городов, поселили чуть ли не проходной комнате на каком-то сундуке…Кроме восточных штатов (Нью-Йорк, Вашингтон, Бостон, Чикаго), группа посетила еще и западные (Сиэтл и Сан-Диего), они были также в Милуоки и  Далласе. 

        Все эти разъезды, непосредственно связанные с новым явным интересом отца — географическим образованием, привнесли на его книжные полки новое содержание. Там, с одной стороны, сформировалось целое собрание зарубежных учебников по географии, на самых разных языках, и с другой стороны, в длинный ряд встали знаменитые статистические мировые сборники Welt Almanach (и то и другое, понятное дело, у нас в стране тогда достать было невозможно, а польза от них для работы ученого и методиста была огромная). 

Наконец, особый сюжет — участие В.П.Максаковского в Международных Географических Конгрессах, проводимых раз в 4 года. Помимо Конгресса в Москве в    1976 г., ему удалось побывать еще на трех таких мероприятиях: в 1980 г. в Японии (Токио) (рис.13), в 1984 г. — во Франции (Париж) (рис.14), и в 1988 г. — в Австралии (Сидней).

А вот присутствовать на очередном Конгрессе летом 1992 г. в Вашингтоне отцу не довелось, хотя он был к этому готов и уже проходил оформление. А между тем, именно на этом Конгрессе была утверждена Хартия географического образования, над которой, я просто уверен, он как раз и работал, в качестве представителя нашей страны. Но, как говорится, не судьба. Более того, с этого момента мой отец вообще никуда далеко не выезжал.

О причине случившегося мы расскажем чуть позже, а пока приведем цитату из автобиографического фотоальбома «Линия жизни», где сам Владимир Павлович резюмирует свои путешествия по миру за всю свою жизнь. «Первый раз я выезжал за границу зимой 1956 г. Это была поездка в Чехословакию группы преподавателей МГПИ во главе с ректором И.П. Далматовым. А всего с 1956 г. по 1992 г. мне удалось побывать за границей 36 раз, т.е. в среднем один раз в год. Большая часть этих поездок приходилась на социалистические страны Европы, что объясняется относительно более простым оформлением с одной стороны, и моей научной специализацией на этих странах, с другой. Из всех соцстран Европы я не был, кажется, только в Албании. Зато в Польше, Чехословакии, ГДР, Венгрии был по несколько раз, включая поездки со студентами на летнюю практику. Из тогдашних капиталистических стран Европы удалось побывать в Великобритании, Франции, Германии, Италии, Нидерландах. А из внеевропейских стран — два раза в США, в Японии и Австралии……». 

           И что? 36 поездок за такое же количество лет — это много ли мало? Конечно, по современным меркам, это не очень много. К тому же, «карта путешествий» моего отца оказалась довольно усеченной — ведь там не было представлено ни Латинской Америки, ни Африки, а в Азии, вне СССР, «флажок» на этой виртуальной карте присутствовал только в Японии, и все! Но с учетом специфики того «застойного времени», когда вплоть до «перестройки» конца 1980-х гг. выезды за рубеж, особенно в мир капитализма, были редкостью, такую частоту поездок можно вполне признать очень высокой. 

В этом плане моему отцу, можно сказать, хорошо повезло. Но все же надо было приложить и немалые усилия, начиная с составления характеристики (желательно — безупречной) и беготни за разного рода подписями. Я помню его регулярные походы в местный райком партии, который располагался недалеко от его дома в Староконюшенном переулке — на Пречистенке, в старой усадьбе недалеко от Московского Дома Ученых. Ведь по правилам той жизни, отъезжающие должны были проходить собеседование на специальной выездной комиссии, чтобы подтвердить свою готовность лицом к лицу столкнуться с зарубежной действительностью, и в итоге получить необходимую выездную визу. 

И здесь мое воображение рисует следующую парадоксальную картинку.           Вот члены комиссии задают испытуемому различные общие вопросы — о текущем политическом моменте, о линии партии, и, конечно же, о той стране, куда и намечается поездка. И, весьма вероятно, что кто-то спрашивает об истории, великих деятелях, политическом устройстве и уровне экономического развития, допустим, ГДР или ФРГ, или, может быть, Франции, Италии, Польши, Венгрии и т.д. В качественных ответах Владимира Павловича на подобные вопросы нет никакого сомнения (между прочим, к тому времени — он автор известного школьного учебника по экономической географии зарубежных стран). Хотя, думаю, отец мог бы просто сказать: а вот посмотрите раздел такой-то моего учебника по географии, там все детально написано…..Особенно смешно в этой ситуации могли бы выглядеть молодые члены той самой комиссии (если таковые обнаруживались среди «старых большевиков», составлявших основу подобных заседаний), которые с большой долей вероятности этот учебник штудировали еще несколько лет назад…..

Из каждой своей зарубежной поездки Владимир Павлович привозил, помимо специальной литературы, еще и видовые альбомы, альбомы по искусству, а также всевозможные буклеты и турсхемы, которых, как легко представить, со временем набралась большая коллекция. А сделанные в разных странах слайды демонстрировались на учебных лекциях, которые становились от этого гораздо более наглядными, познавательными, запоминающимися. Наиболее удачные из них Владимир Павлович включал в иллюстративный ряд своего учебника и других книг, использовал их в слайд-шоу на разных вечерах (например, на Географической секции МДУ — Московского Дома Ученых, которой отец руководил на протяжении, кажется, лет пятнадцати). Привозил он также марки и значки, причем если первые аккуратно помещались в кляссеры (отец был страстным филателистом), то вторые втыкались в матерчатый фасад нашей старой радиолы (некий прообраз обвешанных «магнитами» холодильников на наших современных кухнях — рис. 15)

Однако вернемся к путешествиям моего отца, но уже не зарубежным, а по родной стране. Это были различные деловые поездки — для участия в географических и педагогических съездах, совещаниях и конференциях, комиссиях и рабочих группах, проходивших в самых разных городах: Псков (1972) (рис.16), Новосибирск (1976), Ярославль (1980), Волгоград (1981), Архангельск и Соловки (1984), Ленинград (несколько раз), и так далее, это также некоторые республики б. СССР, например, Узбекистан (начало 1970-х) и Грузия (1986) (рис.17). 

Что касается личных поездок, то они также были многочисленны и разнобразны, особенно в конце 1960-х и в 1970-е годы. Тогда мы с отцом, вместе с его друзьями — географами из МГУ (Ю.В. Илинич, Н.М.Польская), предприняли настоящие туристические вылазки, с житьем в палатке, с лодкой, рыбалкой, грибами-ягодами и готовкой на костре. Это был, в 1969 г., Селигер, где наш лагерь стоял на остров Хачин (рис.18), и, в 1970 г., озеро Швянтас, или Святое, что на северо-востоке Литвы, недалеко от городка Зарасай

Далее, в те годы своей дачи у нас еще не было, и её нам заменял академический поселок Мозжинка близ Звенигорода, где мы снимали комнату на даче потомков академика В.А.Обручева, кстати, самого близкого к географии из всех коренных обитателей этого престижного места. В Мозжинку отец перетянул и своего бывшего научного руководителя — И.М.Маергойза, отдыхали там и другие его знакомые-географы. Продолжилась райская жизнь на даче родственников под Сухуми. Помнится еще, что родители несколько раз отдыхали на Куршской косе, а потом и в Паланге — на турбазе Московского Дома Ученых. 

        Нашу семью не обошла стороной и мода посещать исторические подмосковные городки, храмы и старинные усадьбы, которая, в значительной мере, возникла в связи с автомобилизацией нашего городского населения (появление автозавода в Тольятти). Мы разъезжали по Подмосковью в компании близких друзей, на собственных «Жигулях» 2101, купленных в 1977 г. Часто эти исторические экскурсии совмещались с походами по грибным местам и пикниками на лоне природы. Архангельское, Абрамцево, Мураново, Мелихово, Загорск……

А вот в 1980-х гг. все перечисленное отошло, по разным причинам, на задний план, и вперед вышла наконец-то появившаяся в нашей жизни (в 1984) дача в Орудьево, близ города Дмитров. Постепенно эти 9 соток все больше входили в  жизнь моего отца, а с лета 1992 г. круг его разъездов замкнулся на даче еще сильнее.

       Впрочем, один вид путешествий, начавшись еще в середине 1970-х гг., успешно перекочевал и в 1980-е, и в 1990-е, и даже в 2000-е. Речь идет об относительно недалеких автобусных экскурсиях для сотрудников кафедры: Бородино (1984), Переславль-Залесский (1991) и пр. Эта дружная кампания посетила также Рязань и заповедное озеро Сапшо, где их принимал, организуя рыбалку, один из самых именитых выпускников кафедры и первый отцовский аспирант —   А.П.Лиферов. 

        Отец и здесь придумывал, почти к каждой такой поездке, песни-гимны, которые, как нетрудно предположить, пелись хором в автобусе по специально розданным заранее бумажкам со словами. Одной из первых стала «Кафедральная походная», от 1975 г., на мотив песни «Ты ждешь Лизавета…», где последний куплет был таким: 

«Здесь нет кандидатов

И лауреатов,

Здесь проверку мандатов

Затевать недосуг.

Здесь все по призванью,

Все равны по званью,

Эх, доктора туризменных наук!»

Затем последовали: «Бородинская походная» — к экскурсии в район Можайска (опять-таки — на мотив песни «Солдаты в путь, путь, путь..»), «Волшебная рыбка» — про Плещеево озеро (на мотив песни «По Волге широкой…»), «Когда жара спадет, не знаю» — к поездке в Рязанскую область (на мотив песни «Когда весна придет, не знаю…»,  и т.д. 

         Нельзя не вспомнить и про кафедральные пикники, хотя этот вид рекреации, конечно же, к теме путешествий имеет опосредованное отношение.  Один из ранних пикников, в подмосковных Раздорах, еще со старым составом кафедры, относится к лету 1975 г. (рис. 19). Более позднее событие такого рода относится к 4 июня 1990 г. Тогда Владимир Павлович пригласил свою кафедру, чтобы отметить свой день рождения у нас на даче, в Орудьево. Накрыли тогда прямо в саду, на моем столе для пинг-понга, а в углу участка оборудовали мангал (рис. 20 и 21).

Закончим описание этого периода времени упоминанием, что в конце лета 1990 г. отец нанес визит своему давнему другу, известному географу из МГУ, Э.Б.Валеву, пробыв несколько дней на его даче на берегу живописного озера Шлино, что на Валдае (рис.22).

НЕВЫЕЗДНОЙ ПЕРИОД (1992 — 2015)

В этот период времени отец продолжает писать статьи и книги, глубоко погружается в проблему реформирования географического образования в нашей стране, пропагандирует позитивные моменты зарубежных методик преподавания географии, занимается глобальными проблемами человечества. Вплоть до 2014 г., когда ему исполняется 90 лет, Владимир Павлович продолжает руководить родной кафедрой, а после передает заведование профессору А.А.Лобжанидзе (в 2016 г., вскоре после смерти отца, этой кафедре, которой он бессменно руководил целых 46 лет, присваивается его имя).

Но поскольку у нас речь идет путешествиях, то здесь мы должны еще раз констатировать, что лето 1992 г. подвело черту под всеми дальними поездками. Это, конечно же, достойно огромного сожаления, ибо у географа страсть к передвижениям можно отбить лишь какими-то форс-мажорными обстоятельствами. Но именно так и произошло. Симптоматично, что эта активность оборвалась на взлете, в апогее, в момент подготовки к Международному Географическому Конгрессу, т.е. мероприятию самого высокого уровня, участие в котором, я уверен, для любого географа представляет наибольшую честь. 

Но что же, в конце концов, случилось? Сам отец так пишет в уже упоминавшемся альбоме «Линия жизни». «Ответ на вопрос, почему я не путешествовал по миру после 1992 г. весьма прост, даже прозаичен. Летом 1992 г. на даче я умудрился упасть с велосипеда и сломать шейку бедра. Вместо поездки на очередной международный конгресс в США, я оказался в больнице на операционном столе. Затем зарубежные поездки, очевидно, можно было бы продолжать. Сколько раз во время дальних путешествий мне встречались люди в инвалидных колясках, тогда как я ходил всего лишь с палочкой в руке. Но я почему-то сам решил сделать себя «невыездным», и с 1992 г. ни разу никуда не выезжал ни на поезде, ни на самолете. Увы!»

Да, действительно, это был, во всех смыслах, переломный момент его биографии. А ведь отцу в то лето исполнилось всего 68 лет! И можно только гадать о несбывшихся планах Владимира Павловича, и о том, какие города и страны он смог посетить, если бы не случилось это его «грехопадение»….Все произошедшее с отцом тем более обидно потому, что как раз в начале 1990-х гг. существенно облегчилась процедура выезда за рубеж с целью туризма, по обмену, в деловые командировки и пр. Но эти послабления, что называется, прошли мимо него. Ими с удовольствием воспользовались миллионы других наших граждан, вырвавшихся на отдых в Турцию, Таиланд или Египет, или «по делу срочно» — в Париж, Лондон или Нью-Йорк, и т.д.

Понятно, что теперь основной фон жизни летом составляли «маятниковые миграции» — поездки на дачу в Орудьево, под Дмитров, и обратно. Вспоминаю, что отец, даже со своей сломанной ногой, сам вполне успешно водил нашу машину до конца 1990-х. Ездил он на наших четвертых по счету Жигулях, причем не только на ту же дачу, но и по Москве, правда, в ближнем радиусе и по известным маршрутам. 

        Однако не очень далекие и не очень продолжительные путешествия имели место и после 1992 г. Отец, по счастью, не исключил из своей жизни традицию однодневных автобусных кафедральных экскурсий, которые он очень любил за их неформальную обстановку.  Речь идет о поездках в Новый Иерусалим, Александров, Тарусу и Поленово, а также, в 2010 г., в Рязань, еще раз в гости к А.П. Лиферову, в те годы занимавшему пост Президента Рязанского университета (рис. 23 и 24).

Вообще, в подобных выездах принимали участие не только сотрудники кафедры экономической географии зарубежных стран, причем всех поколений, но и аспиранты и выпускники, а также коллеги с других кафедр: С.А. Горохов, В.П.Дронов, Д.В.Заяц, А.М.Кондаков, В.А.Кошевой, А.П.Кузнецов, А.А.Лобжанидзе, Е.Л.Лопатников, Т.А.Погодина, Е.Л. Плисецкий, Т.Ю. Притула, Н.Н. Роготень, В.Я. Ром, Ю.П. Рязанов, Н.Н.Родзевич, Е.И.Федотова, Е.В.Филатова, Л.Ю. Фролова и др. (пусть меня простят, если кого-то я не вспомнил — Н.М.). Кто-то из членов нашей семьи также иногда присоединялся к этой дружной и веселой компании. 

       Как уже говорилось, когда-то молодой Владимир Павлович плавал на теплоходах и по Волго-Балту на Русский Север и до Питера, и вниз по Волге в сторону Астрахани, и по Дунаю. Жалко, что он не сумел насладиться комфортабельными морскими круизами, которые стали вполне доступным для наших сограждан видом отдыха лет 20-25 назад. Эти круизы, как знают бывавшие на них, требуют все-таки определенной физической формы, поскольку каждый день перед вами открываются новые города, ожидаются новые экскурсии. Такое было уже не совсем по его силам, поскольку отец ходил в те годы прихрамывая, с палкой. Хотя, помнится, что сохранив какую-то из своих госпремий, отец планировал вывезти свою семью на круиз по Черному (или Средиземному?) морю, однако тут грянул дефолт-1998. И запасенных средств тогда хватило бы, наверно, только на небольшой теплоходный маршрут типа речной «Московской кругосветки». 

         Впрочем, частичная реинкарнация этой красивой идеи состоялась летом 2009 г., когда в сопровождении сына, невестки и внучки с мужем была предпринята недельная водная экскурсия на трехпалубном теплоходе «Космонавт Гагарин»: Московский северный речной вокзал — Углич — Мышкин — Рыбинск — Ярославль, и обратно. Тогда, пребывая в Ярославле, он был тепло встречен тамошними географами из Ярославского педуниверситета (в частности, А.С. Емельяновым, бывшим аспирантом кафедры). Да и вообще, у меня создалось впечатление, что в этом красивом историческом городе, с его знаменитой ротондой на волжской набережной, Храмом Ильи-Пророка и Преображенским собором, отец был далеко не в первый раз, но деталей я просто не знаю (рис.25, 26, 27).  

Мы «закольцуем» наш небольшой обзор опять-таки — военной тематикой, с которой мы и начинали. Расскажем кратко о предпринятой в середине 2000-х гг. поездке на поезде в небольшой городок Воротынск, где молодой ополченец провел осень 1941 г. (рис.28). Это было, в полном смысле слова, путешествие по местам былых сражений — спустя 60 с лишним лет! Отец посетил воротынскую школу номер 2, учителя которой — настоящие краеведы! — придали тем далеким событиям как бы вторую жизнь. В этой школе был даже оформлен стенд, посвященный Владимиру Павловичу — его скитаниям по калужской земле в возрасте 17 лет, и его дальнейшим, уже в зрелом возрасте, жизненным успехам. От молодого солдата — к академику. Во время того визита отец побывал и в селе Доропоново, том самом, где он скрывался от немцев в избе местных жителей, однако вид этого явно не процветающего поселения, практически вошедшего в городскую черту Воротынска, привел его в грустные чувства. Как и можно было ожидать, ту самую избу ему обнаружить не удалось… 

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Резюмировать географию поездок моего отца, рассматривая их в контексте разных временных периодов, а также в связи с событиями его личной жизни, я хочу следующим образом. Мне видится, что его «ойкумена», ограниченная в юности лишь Подмосковьем, затем постепенно и неуклонно расширялась, включая новые города и страны, достигнув в 1970-1980-е гг. своего максимума, когда был осуществлен выход на далекие континенты, расположенные не только в восточном и северном, но также в западном и южном полушариях Земли. Однако, после известных событий лета 1992 г. его обитаемое пространство опять сжалось до Московской и нескольких сопредельных областей. 

Зато в своем заключительном — невыездном периоде, который принципиально изменил образ жизни Владимира Павловича, именно в порядке компенсации за невозможные уже поездки у него появилось больше времени для издания важных итоговых трудов, выходящих на высокий уровень обобщения. Ведь основные творения академика В.П.Максаковского пришлись именно на 1990-е гг. и начало 2000-х: Историческая география, Литературная география, Географическая культура, Преподавание географии в зарубежной школе, Общая экономическая и социальная география, двухтомная Географическая картина мира, это также красочный 500-страничный альбом про Всемирное культурное наследие ЮНЕСКО. Не говоря уже о том, что продолжал совершенствоваться его легендарный учебник по экономической географии для старших классов школы. Очевидно, что Судьбе было угодно, чтобы накопленный за долгую жизнь географический и педагогический опыт, полученный, в немалой степени, благодаря различным путешествиям, был осмыслен, отсортирован и четко сформулирован. Чтобы, в конце концов, отлиться в монографии, статьи, учебники и учебные пособия, курсы лекций, журнальные и газетные заметки, тексты выступлений, а также, что немаловажно, в успехи десятков аспирантов, студентов, последователей.…

Источники:

Н.В.Максаковский, Отец как географ. Воспоминания о В.П.Максаковском. «Социально-экономическая география: теория, методология и практика преподавания». Первые Максаковские чтения, МПГУ, 2016.

Н.В.Максаковский. Отец как участник войны. Воспоминания о В.П.Максаковском. «Социально-экономическая география: теория, методология и практика преподавания». Пятые Максаковские чтения, МПГУ, 2020.

Н.В.Максаковский. Отец и его путешествия. Воспоминания о В.П.Максаковском. «Социально-экономическая география: теория, методология и практика преподавания». Седьмые Максаковские чтения, МПГУ, 2022 (сокращенная версия).

Автобиографический фотоальбом «Линия жизни». К 90-летию академика РАО      В.П.Максаковского. 2014 (виртуальная версия помещена на мемориальном сайте).