Отец как поэт-любитель. Воспоминания о В.П. Максаковском

Н.В. Максаковский, кандидат географических наук

«Есть геофаки
По всей планете.
                                                    И в них порядки, в них порядки, в них порядки
                                                    Есть свои,
                            Но самый лучший на целом свете
       Наш Геофак МГПИ!»


                            (Из Гимна Геофака МГПИ, 1978 г.)

Аннотация: данная статья продолжает серию воспоминаний об академике В.П.Максаковском, она посвящена его творчеству в качестве поэта-любителя, авторству которого, в частности, принадлежит «Марш географов» (1947), поэма «Поступающему на Геофак» (1948) и «Гимн Геофака МГПИ» (1978).

В жизни моего отца, Владимира Павловича Максаковского (1924-2015), поэзия занимала весьма важное место, начиная с возраста 11-12 лет и до самых преклонных годов. Всего же он создал, с учетом как «малых», так и «крупных» стихотворных форм, несколько сотен произведений, причем в самых разных жанрах. Поэтому, уверен, его по праву можно отнести к ярким представителям так называемых поэтов-любителей. Действительно, сам он ни в какой мере и никогда не претендовал на уровень, где возвышаются настоящие профессионалы, известные широкой публике. Однако, вместе с тем, надо учесть немалую широту той аудитории, которая слушала его стихи, смеялась над его эпиграммами и пела  песни на его слова. Это практически никогда не было творчеством «в стол», только для себя, или же для самого узкого круга, как это часто и бывает у поэтов-любителей. Почти всегда находился конкретный адресат — например, кто-нибудь из его родни, друзей, коллег, или курсантов в военном училище, кто получал куплет или эпиграмму (причем оглашались такие стихи не келейно, а в коллективе, принародно). Либо это были сотрудники родной кафедры экономической географии, распевавшие в поездках «походные кафедральные» или «песни дальних практик». Наконец, это могло быть поэтическое обращение к сообществу двух главных географических факультетов Москвы (МГУ и МГПИ/МПГУ), для которых были специально написаны, соответственно, Марш и Гимн (см. ниже). Оба упомянутых произведения, весьма популярные в прошлом, будут, как можно надеяться, исполняться и последующими поколениями географов. 

Практически каждое публичное выступление Владимира Павловича (будь то приветствие первокурсникам 1 сентября, обращение на вечере выпускников, доклад на Ученом совете, речь на каком-нибудь торжестве), было обильно сдобрено выдержками из своих или чужих стихотворений. Кто это слышал, несомненно, согласится с тем, что эти цитаты заметно усиливали эффект его выступлений, создавали благоприятную дружескую обстановку, вызывали добрый смех. Тем более, что голос у отца был звучный, выразительный, тембр — приятный, и почти всегда он цитировал свои стихи наизусть. 

Важным итогом стихотворческой деятельности моего отца явился изданный в 1999 г. в Рязани небольшой авторский сборник — «Стихи и песни», объёмом в 100 страниц и тиражом 500 экз. Но гораздо раньше, еще в 1958 г., был напечатан сборник поэтов Геофака МГУ, который открывался как раз «Маршем географов» и поэмой «Поступающему на Геофак». Среди авторов той скромной книжицы, выполненной на ротапринте, можно было видеть Ю.Ефремова, Ю.Симонова, К.Лосева и В.Лямина, ставших впоследствии известными учеными-географами. Плюс к тому, многие его проблемные или методические статьи и материалы, да и некоторые книги (например, «Литературная география»), также содержали отдельные поэтические вкрапления, наиболее часто в виде эпиграфов. Очевидно, что сам он видел в этом особый смысл, причем не только содержательный, но и эмоциональный.

Что касается поэтических вкусов самого Владимира Павловича, то, насколько можно судить по частоте цитирования им разных авторов, а также по содержанию наших книжных полок, они — эти вкусы — были весьма разнообразны: от Александра Сергеевича (Пушкина) до Игоря Мироновича (Губермана). Кумиры в молодости — И.Северянин, С.Есенин, А.Блок и Б.Пастернак. С особым уважением он относился к В.Маяковскому, которому даже пытался подражать. Любил стихи А.Твардовского, Д.Самойлова, Ю.Левитанского, Б.Окуджавы, других поэтов-фронтовиков (это и понятно: сам отец, ушедший на фронт добровольцем, чудом оставшись в живых, остро чувствовал военный «нерв» этих строк). Уважал он и творчество Е.Евтушенко, А.Вознесенского и Р.Рождественского, особенно те их стихи, которые были положены на музыку и стали настоящими шлягерами. Собственно говоря, обе эти ипостаси, а именно стихи непосредственно, а также стихи, положенные на мелодии известных советских песен, четко прослеживаются и в его собственном творчестве.  

Стихотворные жанры, использованные моим отцом, оказались весьма многообразными. Помимо традиционных форм, которые хочется назвать просто стихами (точный термин для них я подобрать не берусь, ибо специалистом в этой сфере не являюсь), было и несколько поэм, состоявших из отдельных частей, а также баллады, посвящения и эпиграммы, пародии и подражания, даже частушки и басни. А по содержанию его стихи могли быть гражданскими или военно-патриотическими, лирическими или романтическими, строевыми (походными), наконец, сатирическими, юмористическими, шуточными, пародийными. 

ДЕТСКО-ЮНОШЕСКИЕ СТИХИ ШКОЛЬНОГО ПЕРИОДА (1935-1940)

Володе, как можно легко рассчитать, здесь 11-16 лет, это средние и старшие классы в одной из московских школ на Старом Арбате, недалёко от его дома в Староконюшенном переулке (рис.1). В эти годы он увлекается марками и фотографированием. Проявляется интерес к географии. 

Откуда же у подростка взялась такая тяга, да и немалая способность, к стихосложению? Для начала укажем, что, по воспоминаниям наших возрастных родственников, отчим Володи в молодости сам писал стихи, домашние, любительские. 

Рис.1. Володя Максаковский в средних классах московской школы.
 Рис.1. Володя Максаковский в средних классах московской школы.

Далее, несомненно, что посодействовала высококультурная домашняя обстановка. Володя вырос среди книг и журналов, в кругу пишущих и читающих людей, к которым часто заходили интересные гости, и т.д. В школьные годы он уже полюбил (и посещал) театр, оперу и оперетту, знал имена ведущих артистов и исполнителей того времени, в том числе мировых знаменитостей, он много читал, включая и поэзию, не говоря уже о страсти к кино, которое тогда любили все. 

Впрочем, и сам отец приоткрывает завесу над этой тайной. Вот что он пишет в своем автобиографическом 100-страничном эссе «ХХ век как жизнь» (1): «В школе я занимался разными делами, и вроде бы все получалось. Но больше всего увлекался стенгазетой, в которую писал статьи, фельетоны, стихи…». 

Да! Стенгазета! Эти наглядные и доступные формы общения с публикой  совмещали на 1 квадратном метре ватмана самые разные сюжеты — тексты заметок на разные актуальные темы, фотографии, рисунки и карикатуры, стихи, и пр., они были тогда в большой моде — в школах, вузах и самых разных учреждениях, они красовались и на стенах в квартирах отдельных советских граждан (именно так, по моим детским  воспоминаниям, было и в нашей семье). 

Однако, первая «обойма» стихов маленького Володи оказалась гораздо серьёзнее фельетонов и стихотворений тогдашних школьных стенгазет. Об этом свидетельствует содержание сохранившейся с тех пор тетради, исписанной его еще детским почерком, и с оглавлением в конце — всего порядка 20 произведений. Ниже, в качестве примеров, приведу отрывки из нескольких его «гражданских» стихотворений (хотя тут можно было бы дать и без кавычек, это действительно гражданские стихи, хотя и по-детски несовершенные).*

* Сноска: здесь и далее — орфография и пунктуация сохранены.

Так, очевидно, одним из самых первых стихотворений, когда Володе было примерно 11 лет, стал «Отважный Челюскин» (1935). Вот как оно начинается: 

Там, где бушуют всегда ураганы,
И где бури ревут и шумят,
Там где плавают вечно туманы, 
И где горы плывут и дрожат -
Отважный тонущий «Челюскин»
Дрейфующей льдиной зажат.

До сих пор он шел всё вперед
Несмотря на плохую погоду,
На нем был большой коллектив
И он вел его по проходу….

И вот финал:

И вскоре над лагерем мертвым 
На солнце блестя как маяк
На шесте над вышкой простертый
Колыхался трудящихся флаг….

Володя и его семья жили близ станции метро «Дворец Советов» (после — Кропоткинская), которая была введена в строй в 1935 г. И видимо, как свежий пользователь «красной ветки» («от Сокольников до Парка на метро»), начинающий поэт просто не мог пройти мимо этой темы. Стихотворение «Московский метрополитен» (1935) начинается так:

Пущена первая очередь
И в тоннелях под новой Москвой
Соблюдая путь точный
Поезда понеслися стрелой.

Это рабочее племя
Пробуравив земли нутро
Предоставило начальникам станций
Пустить поезда метро….

И заканчивается таким лаконичным двустишием: 

Блестит белизной мраморных стен
Московский метрополитен. 

Можно привести здесь, даже целиком, небольшое стихотворение «Пионерская» (1935), отражающее, как можно полагать, настроения сознательной части тогдашней молодежи (разве в этих строках уже не проглядывается интерес будущего академика к географии и политической карте мира?): 

Бей в барабан пионеры всех стран
Вставай на борьбу Китай, Индостан, 
В Сиаме, Аннаме, Омане, Иране 
Вставай пионеры под красное знамя.

Пламя борьбы охватит весь мир:
Литву, Болгарию и Алжир.
Пойдут пионеры победным маршем
На смену отцам, на смену старшим.

В фашистской Германии, в Швеции,
В Риме, Мадриде, Венеции
Колонной рабочих многомиллионной
Бей угнетающего, угнетенный.

(Аннам, для справки, в те годы протекторат Франции, ныне часть  Вьетнама).

В конце 1935 г., когда исполнился ровно год со дня убийства С.Кирова, появляется стихотворение «Кирову», которое начиняется так:

Прошел год, как его убили,
С тех пор, как прощался Ленинград,
С тех пор, как стоял у могилы,
Ленинградский пролетариат.

И кажется совсем недавно
Прощались с Миронычем вожди,
Склонялись боевые знамена
Над славным, большим человеком,
Которого убили враги…..

Особняком стоит произведение, названое 12-летним автором «Негритенок Джим» (1936), которое, похоже, было навеяно известным стихотворением В.Маяковского 1925 г. «Блек энд уайт», где также обыгрывалось неравенство людей с разным цветом кожи (…«белую работу делает белый, черную работу — черный…»). Вот обнадеживающая концовка этого стихотворения:

Джим знает про СССР.
Джиму хочется жить там. 
Но разве может маленький негр 
Переплыть большой океан.
И поэтому Джим думает,
Как сделать так, 
Чтоб и в его стране 
Жили радостно
Не только белые,
Но и черные, и желтые, и все……

Как видно, все эти стихи, детские по форме изложения, по сути оказываются не очень-то и детскими, они являются реакцией на происходившие в стране, в те далекие 1930-е гг., весьма важные события. Патриотизм, в его самом здоровом виде, виден здесь невооружённым взглядом (с трудом могу себе представить, чтобы нечто подобное смогли написать современные школьники 5-6-7-х классов, принадлежащие к поколению «тыкающих в смартфоны», хотя, конечно, счастливые исключения есть всегда). Пафос созидания Новой Жизни, наполнявший стихи Володи, объясним очень просто: он воспитывался в семье профессиональных историков, честных и неподкупных людей, свято веривших в идеалы того времени. Поэтому дома Володя мог слышать такие новости, такие обсуждения, такие оценки, каких бы он никогда и не услыхал, проживая где-нибудь в иной семье. Впрочем, могу предположить, что услышанные им разговоры взрослых вряд ли сильно отличались от того, что сообщалось тогда в газетах и журналах (так, Володя и не подозревал, каким именно белым мрамором были облицованы первые станции московского метро, да и официальная версия убийства С.Кирова, которой придерживался тогда наш юный поэт, со временем, мягко говоря, потускнела).  

В середине 1930-х гг. Володя написал и другие «гражданские» стихи — к 19-й годовщине Октября, в память о «кровавом воскресенье» января 1905 г., о покорении Северного полюса, строительстве канала Москва-Волга, встрече героев-папанинцев, полетах Чкалова, катастрофе самолета-гиганта «Максим Горький, о гражданской войне в Испании, а также стихи про моряков, подводников, геологов, про абстрактного героического красноармейца, битву на Перекопе, про советскую молодежь и пионерию, про физкультурный парад…..Это было даже восторженное обращение к маршалам К.Ворошилову и С.Буденному, правда, всего в трех четверостишиях. И, думается, что не зря старт поэтической жизни моего отца пришелся именно на те годы: уж больно высока оказалась тогда концентрация разных значимых событий, за которыми следила вся страна.

Помимо гражданских, как вышеописанные, у Володи Максаковского были еще, так сказать, стихи общего плана, на бытовые и общечеловеческие темы. Их, впрочем, оказалось явное меньшинство. Вот, к примеру, небольшое праздничное стихотворение «Елка» (1937):

День веселый сегодня, ребята,
Новый год мы встречаем сейчас,
За окном снег кружится как вата, 
А у нас уже елка зажглась. 

Мы кружимся вокруг нашей елки, 
Мы играем, танцуем, поем, 
Серебром отливают иголки,
И зеленым сияют огнем.

Наконец, отметим еще одно раннее стихотворение, также от 1935 г., — «Богатства нашей страны», где можно даже разглядеть интерес юного поэта к будущей теме своих научных исследований (которой он действительно займется через 20-30 лет в МГПИ), а именно — география топливных ресурсов и месторождений различных полезных ископаемых. Привожу здесь, с целью продемонстрировать подлинную — почти 90-летней давности — авторскую запись, начало упомянутого «экономико-географического очерка» в стихах (рис.2).

 Рис.2. «Богатства нашей страны», фрагмент стихотворения, 1935.

ЮНОШЕСКАЯ ПОЭЗИЯ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ (1941-1945) 

В первых числах июля 1941 г., только что окончив 9-й класс и отметив свое 17-летие, Володя Максаковский уходит в народное ополчение и отправляется на юго-западные рубежи обороны столицы. На фронте и в прифронтовой зоне он проводит полгода, затем возвращается в Москву, за после едет к своей семье, находящейся в эвакуации в Челябинске, где заканчивает экстерном 10-й класс школы. В 1942-1946 гг. Володя является курсантом нескольких военных училищ, главное из которых — КВУ, Калининское военно-химическое училище, где он обретает бесценный жизненный опыт и друзей на всю жизнь (рис. 3).

Рис.3. В.Максаковский — курсант КВУ.

Сравнивая школьные стихи со стихами этого периода, можно прийти к очевидному выводу, что за годы пребывания в училищах поэтический дар Володи очень сильно вырос. Именно здесь, в свободное от военной подготовки время, он отлично отточил свое «поэтическое перо». Володя писал много, причем в самых разных жанрах, осваивая все новые стили и приемы.

С тех времен сохранилось несколько уже довольно потрёпанных тетрадей. Они, кстати, вместе с тетрадками со школьными стихами, хранились в кабинете отца в глубине одного из ящиков, но, помнится, сам он почти никогда не декламировал их, в отличие от стихов, песен и эпиграмм «взрослой» части своей жизни. Не хотел показаться смешным в своих детско-юношеских откровениях? Хотел законсервировать тот пласт своей жизни и не тревожить себя воспоминаниями?  Остается только предполагать….

Стенгазеты и художественная самодеятельность в военном училище — вот арена его поэтической активности в то время. Отец отмечал в мемуарах (1): «В годы учебы в КВУ написал множество стихов, эпиграмм, песен, в том числе строевых, разных интермедий. Все они собраны в одной тетради, оформленной рисунками-карикатурами Марата Самсонова. Кстати, перед нашим выпуском ему было написано такое посвящение:

Через каких-нибудь пятнадцать лет
Судьбы-цыганки преданный наложник,
Я буду все еще непризнанный поэт,
А ты, Марат, прославленный художник.

И Люксембург, и Лувр, и Эрмитаж,
За образец бессмертных эталонов
Воспримут акварель и карандаш,
Пастель и масло с подписью «Самсонов».

Упомянутая выше тетрадь, полная шуточных посвящений и карикатур на однополчан, — сохранилась! На прилагаемом рисунке 4 изображен лишь фрагмент одной из ее страниц, где переиначенный текст известной тогда лирической песни принадлежит курсанту Максаковскому (почерк уже почти каллиграфический, не сравнимый с детским), а карикатура — курсанту Самсонову (который впоследствии действительно стал народным художником РСФСР и Академиком РАХ). 

Рис.4. Военная тетрадь с рисунками и эпиграммами, фрагмент.  

Но были, конечно же, и стихи совершенно серьезные, на гражданские и военные темы. Одним из лучших стихотворений  такого рода, по мнению нашей семьи, является такое — «Солдат не баловень судьбы» (1943), которое привожу целиком:

Солдат не баловень судьбы,
Слепой фортуны не любовник.
Опять тебя в огонь войны
Солдатский долг зовёт, полковник.

Куда же приведут года?
К каким морям, на край Европы ль?
Сегодня первый взгляд туда,
Где жарко дышит Мелитополь,

Туда, где сходятся черты
В кулак Днепровского плацдарма,
Где, знаю я, воюешь ты,
Неугомонный начпоарма.

Где смерть кружит у головы
И слава битв не увядает,
Пускай дыхание Москвы
Всегда тебя сопровождает.

Но если мысли и мечты
Вдруг оборвёт шальная мина,
То знай – туда, где ты
Солдатский долг пошлёт и сына.

(в скобках отмечу, что это стихотворение Володя посвятил своему отчиму,   которого он очень уважал, брал с него пример, и который занимал тогда весьма высокий военно-политический пост в Красной Армии). 

В эту военную серию входят и другие стихи, с такими говорящими названиями, как: «Песня о Победе», «Красной Армии», «Русский человек», «Песенка об эшелоне»,  «Девушка в шинели», «Ровесникам», «Бог войны»….

Вот, к примеру, начало стихотворения «Первый день мира» (1942):

Когда придет тот день не знаю,
Но знаю твердо, что придет,
Война померкнет, угасая,
И, наконец, совсем, замрет….

А концовка там такая:

И ночь как будто отдалится,
Когда шумна и велика
Огнями снова заискрится
Незатемненная Москва….

Антифашисткие частушки — еще один жанр, в который автор вложил глубокий сарказм, замешанный на ненависти к вторгнувшемуся на его Родину врагу. Вот лишь некоторые из них: 

Пусть по радио в экстазе
Геббельс распинается.
Наступленье на Кавказе
Только начинается…

Видно Гитлеру не спится,
Снятся сны печальные.
Не целебные для фрицев
Воды минеральные…

Немцы строили блокаду
И мечты лелеяли
А теперь совсем не рады,
Что её затеяли…

Холодна в Неве вода,
Не легко форсировать
Впредь не будут никогда
Города блокировать…

Важные личные итоги годам военного лихолетья подводятся в проникновенной поэме «Юность», написанной уже в конце пребывания в училище (1945-46), и под несомненным влиянием недавней Победы. Здесь Володя, который несказанно возмужал за несколько прошедших лет, высказывает не по годам взрослые суждения:

Отбрось четыре года с половиной
И на себя, как в зеркало, взгляни:
Мальчишка, школьник, баловень родни,
Но сам себя считающий мужчиной.

Как раз у входа в жизненное устье
Твои мечты развеяла война
Не оттого ли с нежностью и грустью
Ты вспоминаешь эти времена?

Кто мог тогда представить и предвидеть,
Кто бы посмел себе предположить
Что в жизни можно столькое увидеть,
Лишиться столького и стольких пережить.

Как рассказать, как вспомнить по порядку,
Как перечесть живых и неживых
Друзей, с  которыми последнюю палатку
Табак и хлеб делили на двоих….

Есть в этой поэме буквально щемящий душу сюжет — воспоминания об отъезде на фронт с Киевского вокзала (странно, но в своих мемуарах отец писал, что со сборного пункта в центре Москвы ополченцы отправились по Можайскому шоссе пешком, строем, здесь же — на поезде….). Итак,

Был ранний час. На Киевском вокзале
Еще вечерний гомон не утих.
Нас тоже в это утро провожали,
Как провожали тысячи других.

Товарищей стесняясь до смешного
За бабушкины булки и пирог,
От матери напутственное слово
Не выслушать и выслушать не мог.

Когда ж растают контуры перрона
И фонари померкнут на столбах,
Он ощутит под мерный ход вагона
Соленый вкус разлуки на губах.

Он не заплачет, и не захочет к маме,
И будет долго, спящим притворясь,
Лежать один с открытыми глазами,
На баррикады мыслей громоздясь….

Володя, в бытность курсантом, выслал как-то свои стихи в местную красноармейскую газету «За отчизну», на конкурс молодых воинов-поэтов. Однако тамошнему рецензенту не понравилась такая строчка: «Шелк знамен, победно пламенея, отражался заревом штыков….», и в своем негативном отзыве он резюмировал, что «шелк знамен может отражаться заревом на штыках, а не так, как в приведенных стихах…». Здесь без комментариев. Впрочем, некоторые другие Володины творения опубликованы все же были (сохранились вырезки из тех газет). 

Помимо стихов на военные и гражданские сюжеты, Володя пишет и стихи лирические, обращенные, как я понимаю по контексту, к своей невесте — Зое (моей маме), которая жила в то время в эвакуации, продолжая обучение. Они познакомились в той самой арбатской школе, а поженились после войны, в 1947 г. 

В вашем взгляде, печалью отмеченном,
Слишком много прочёл я украдкой,
Чтоб за всё заплатить незамеченным
Поцелуем на вашей перчатке.

Своё сердце даю вам в свидетели,
Если случай поможет нам встретиться:
Я не знаю другой добродетели
Кроме той, что в глазах ваших светится.

Я не помню всех старых обид,
В сердце больше нет места сомнениям.
Кроме нежности в сердце лишь стыд
За напрасные к вам подозрения.

А вот еще, казалось бы, мало совместимое с суровым военным временем произведение курсанта Максаковского — лирическая поэма 1942 г., с условным названием «Весна» (названия автором дано не было, пришлось домыслить самому, ибо начинается поэма с описания пробуждающейся природы, переходя затем в философствования молодого поэта). О том, что это было явным подражанием «Евгению Онегину» А.Пушкина, читатель догадается без труда по такому, к примеру,  фрагменту:

Так думал отрок одинокий
И терпеливо ожидал,
Пока туманный и далекий
Луч славы по миру блуждал.

Он не был мелочно тщеславен,
В своем тщеславии забавен,
Скажите мне, какой поэт, 
Не для того рожден на свет!

А мой Владимир был поэтом
И званье это оправдал:
И день и ночь, зимой и летом,
Он вирши вещие слагал.

Не мне судить его, друзья,
Раз виршей тех не видел я….

«МАРШ ГЕОГРАФОВ» И ДРУГИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ СТУДЕНЧЕСКИХ ЛЕТ (1946-1953)

Сразу после войны Володя поступает на Географический факультет МГУ, где проходит также обучение в аспирантуре (кандидатскую защищает в 1955 г.). Он ведет очень активную общественную жизнь, является секретарем Бюро ВЛКСМ, организатором разных молодёжных торжеств и одним из создателей стенгазет «На одной шестой» и «Наши горизонты». Он один из самых популярных студентов факультета тех лет, чему в немалой степени способствует его поэзия (рис.5).

Рис.5. Студенты МГУ на ноябрьской демонстрации.

Именно в это время он находит себе новый жанр — сочинительство стихов под различные известные мелодии (я нашел для таких произведений весьма удачное, на мой взгляд, название — «стихопесни»). Самый яркий пример — это «Марш географов» (1947), написанный в начале 3-го курса Геофака МГУ. В свое время он был весьма популярен, став настоящей «визитной карточкой» моего отца как студенческого поэта-любителя. Да и в наши дни этот Марш не забывают. 

Отец вспоминал (1): «….а осенью, в Москве, я написал еще одну песню — на мотив широко известного «Марша энтузиастов» Дунаевского. И принес ее на факультет на ноябрьский вечер, посвященный 30-й годовщине Октябрьской революции. Здесь — в 56-й аудитории, в коридорах, на «комсомольской площадке» нашей лестницы впервые прозвучало «Много хороших песен…». Слова быстро переписали и быстро стали разучивать. К концу вечера новую песню знали уже все. Так родился «Марш географов», или «Гимн географов», существующий уже более полувека. Вскоре студенты Геофака, благодаря своим дальним практикам и экспедициям, разнесли его по. всей стране…».

И далее описывается такой забавный эпизод: «… в июне 2003 г., в любимой  многими телепередаче «В нашу гавань заходили корабли», наш «Гимн географов» исполнили по чьей-то просьбе, но без упоминания автора и почему-то как «Гимн геологов». Я даже написал было по этому поводу письмо Эдуарду Успенскому, но так и не отправил…»                                                                                                 

Учитывая эпохальность этого произведения, привожу его слова полностью:

Много хороших песен,
Хороших девушек и слов на свете.
Каждый, кто юн и весел,
Тот любит петь на нашем факультете.
Как вид родного города,
Нам это слово дорого,
Им столько сказано,
С ним столько связано,
Что только в песне передать.

ПРИПЕВ: Разны пути питомцев геофака:
С южных широт до северных морей,
Но за скитаньями, за расстояньями
Мы никогда не забываем друзей!

Где бы географ не был –
В пустынях Азии, в лесах Сибири –
Всюду родное небо,
Родные дали и родные шири.
По суше и по воздуху
Без устали, без отдыха
Идем как путники,
Живем как спутники
Просторов родины своей.

ПРИПЕВ

Если ж и нас когда-то
Застанет праздник вдалеке от дома –
Нам ли грустить, ребята,
И с одиночеством ли быть знакомым?
В тот вечер по традиции
За тех, кто в экспедиции,
За всех кочующих
Друзей тоскующих
Свой тост поднимет геофак!

ПРИПЕВ

И здесь надо сделать следующую важную оговорку. Несмотря на то, что сам автор называл свое детище и Маршем, и Гимном (см. цитату выше), по жизни за ним закрепилось скорее второе название (много раз мне лично приходилось слышать: «.… это тот самый Максаковский, который написал Гимн географов…»). Но ведь примерно в те же годы появилась, и вскоре стала очень известной, хорошая эстрадно-походная песня «Глобус», и именно ее многие посчитали неофициальным Гимном географов (а заодно геологов, да и всех туристов). Музыку написал М.Светлов, а слова М.Львовский, но по стране всегда «гуляло» довольно много их версий. И там, действительно, есть такие слова — «кто бывал в экспедиции, тот поет этот гимн, и его по традиции мы считаем своим….». Таким образом, в ходу всегда было, да и остаются по сей день, два Гимна географов. Вместе с тем, как выходец из той же «альма-матер», могу подтвердить, что студенты, выпускники и преподаватели Геофака МГУ отдают предпочтение именно Маршу/Гимну В.Максаковского (надо различать также, и не путать, отдельное творение моего отца — Гимн Геофака МГПИ, 1978 (см.ниже)). 

Другое известное, также знаковое, произведение студента В.Максаковского появилось буквально через год после Марша — поэма «Поступающему на Геофак» (1948). Как и Марш, эта поэма была обращена к аудитории Геофака МГУ, как главной кузнице советских географов, который располагался тогда на Моховой улице, дом 9, в самом центре Москвы (ныне там другие факультеты МГУ, а Геофак, как известно, переехал в высотку на Ленинских горах). По моему мнению, именно эта поэма была любимым произведением моего отца, он помнил, даже в солидном возрасте, весь этот немаленький текст наизусть (а там 62 четверостишия!), часто декламировал его на разного рода торжествах, как в самом МГУ, где он учился, так и в МГПИ/МПГУ, где он потом много лет работал, а также на поэтических вечерах, например, в Московском Доме Ученых.  

В этой поэме с благодарностью и любовью упоминаются имена профессоров, читавших тогда лекции молодым географам на Моховой, 9: Б.Орлов, А.Барков,   И.Щукин, А.Соловьев, П.Степанов, И.Магидович, Е.Лукашева, И.Витвер, Н.Солнцев, Н.Гвоздецкий, Ю.Саушкин. Ярко описываются учебные вроде бы будни, которые на самом деле оказываются ежедневным праздником, воспевается романтика студенческих путешествий, например, так:

Мы все кочевники, в нас дух живет бродяжий,
И наша жизнь - неписаный рассказ,
О приключениях, которых не предскажешь:
Так много странствий ожидает нас.

Не привыкать нам к всяким переделкам,
Но каждый раз, когда, тряхнув вагон,
Московский скорый, грохоча на стрелках,
Выходит на последний перегон.

Так здравствуйте, Московские вокзалы,
Вы словно стали краше и новей,
Москва, Москва, мы по тебе скучали,
Встречай своих заблудших сыновей…

И вот торжественная концовка:

Я тороплюсь, и неспроста, поверь мне,
Здесь наша гавань. Это наш маяк.
Я захожу. Я не ошибся дверью.
Наш адрес: Моховая, Геофак!

В студенческие годы Володя написал еще несколько стихотворений, под уже готовые мелодии, наиболее важными из которых он сам считал такие: «Красновидовская» и «Прощальная Красновидовская» (в ту пору студенты-географы из МГУ проходили полевую практику именно здесь, в поселке Красновидово, близ Можайска). Первая — на мотив  песни «От Москвы до Бреста нет такого места», вторая — на мотив «Солдатского вальса». 

«ПОЮЩИЙ ПРОФЕССОР», ИЛИ СТИХИ И ПЕСНИ МГПИ/МПГУ (1953-1992)

Данный период охватывает 40 лет очень активной деятельности, причем не только с чисто карьерной и рабочей точки зрения (Владимир Павлович начал с ассистента кафедры, проработал несколько лет Деканом факультета, и дошел до профессора, доктора наук, и академика, написал десятки статей и книг, включая легендарный учебник по экономической географии), но также с точки зрения поэтической. 

 Рис. 6. Поэма «Поступающему на Геофак» читается со сцены в МГПИ, 1957.
 Рис.7. На одном из концертов, 1976.

За это долгое время отец действительно создал множество различных поэтических творений, однако преобладали при этом два следующих жанра, хорошо уже испытанных им ранее: во-первых, это «стихопесни», и во-вторых, дружеские посвящения и эпиграммы.  

«Стихопесни»

Этот жанр, когда надо было написать слова на уже известную мелодию, в те года бурно процветал на так называемых «капустниках». Что мой отец и проделывал весьма активно, и хорошо, что проблема копирайта тогда не стояла. 

Помнится, что он мог попросить кого-то из домашних напеть ему понравившуюся мелодию, которую он где-то услыхал. Тогда можно было сделать вывод, что отец задумал свое очередное произведение. Особенно если ожидался какой-то значимый повод. И действительно, вскоре он уже пел что-то новое с коллегами на юбилее или со студентами на практике. 

Однако, природа, дав ему талант стихосложения, к сожалению, не наградила его хорошим голосом, так что он всегда подыскивал для исполнения своих «шлягеров» более способных факультетских певцов, в первую очередь тех, которые еще и играли на гитаре (В.Дронов В.Кошевой, Д.Лопатников, Е.Зейналова, С.Майоршина, К.Бржозовская, А.Себенцов, Я.Трихунков, некоторые другие). Сам же он, помнится, лишь подпевал. Тем не менее, за любовь к песням, и за его авторство, мы вполне можем его назвать «поющим профессором».

Думаю, свежа еще память о его песенных юбилейных концертах,   поэтических вечерах, а также о других торжествах, где собирались, да и подпевали, не только сотрудники, аспиранты и студенты Геофака МГПИ/МПГУ, но и коллеги-географы из других мест, а также друзья и родственники, и даже  приглашенное высокое начальство. При этом программа таких концертов тщательно составлялась заранее, и отец сам раздавал отобранные песни всем намеченным исполнителям. Он же, как правило, выступал в роли ведущего.

Песни геофака МГПИ/МПГУ

Почетное место здесь занимает Гимн Геофака МГПИ-МПГУ (1978), который был написан на мотив песни итальянских партизан «О, Белла, чао». Это очень редкий пример того, как отец в качестве музыкальной основы использовал зарубежную мелодию. Просто, насколько я помню, он ее очень любил за героический и одновременно трогательный смысл, за ее четкий маршевый ритм, с характерным тройным повтором. Финальный куплет Гимна дан в эпиграфе к этой статье, а первые три приводим здесь: 

Мы где-то жили,
Мы не дружили,
Так было много, было много, было много,                                                            
Много лет.
Но мы Колумбы, и мы открыли
Наш институт, наш факультет.

Мечтал Кибальчич
О звездолетах,
Наш Геофак, прощай, прости, прощай, прости.
Прощай, прости.
До скорой встречи на поворотах,
На трассах Млечного Пути.

Тебя мы любим                                                                                                
Благоговейно
Наш Геофак, наш отчий дом, наш отчий дом,
Наш отчий дом.
И мы вернемся, назло Эйнштейну,
На наш заветный космодром.…

Кроме этого, были написаны тексты песен «Про улицу Кибальчича»,«Кафедральная», «Новая кафедральная», «Песня Геофака МГПИ» (на мотивы, соответственно, популярных советских песен — «Когда весна придет, не знаю…», «Свадьба», «Главное, ребята, сердцем не стареть…», «Все, что в жизни есть у меня…»), и некоторые другие. 

  Особняком стоит уже очень давнее стихотворение «Занзибар» (1962), одновременно и географическое, и патриотическое, и лирическое, которое было сочинено под влиянием бардовской песни «Тянь-Шанская» (автор С.Куликов):

И опять у карты мира я стою,                                                                                         
И опять полна я старых чар,                                                                                       
Где-то там, совсем в другом краю,                                                                                
Есть далёкий остров Занзибар.

Между нами пять материков,                                                                               
Океанов голубая даль,                                                                                                 
Карта мира, ты моя любовь,                                                                                        
Моя мечта, моя печаль.  

Много стран неведомых на ней,                                                                                  
Как велик земной наш старый шар!                                                                             
Почему же мне со школьных дней                                                                     
Полюбился этот Занзибар? 

Там у рек другие берега,                                                                                                
Там у девушек другой загар,                                                                                              
И не тают никогда снега                                                                                                  
На твоих вершинах, Занзибар. 

Верю я, наступит новый срок,                                                                                         
И отметит мой маршрут радар,                                                                                      
С рюкзаком и вдоль и поперек                                                                                  
Обойду я остров Занзибар.

Но, поднявшись на седой хребет,                                                                                     
И увидев русские края,                                                                                                       
Я пойму, что мне дороже нет                                                                          
Подмосковной рощи и ручья.

Потому, что здесь земля отцов,                                                                                   
Потому, что здесь родная даль,                                                                                 
Потому, что здесь моя любовь,                                                                                      
Моя мечта, моя печаль…

Песни выпускных вечеров

Выпускные вечера на Геофаке МГПИ/МПГУ — давнишняя и очень хорошая традиция, и по этому поводу Владимир Павлович также написал целый ряд песен, с торжественно-ностальгическим оттенком. Например, вот начало «Прощальной геофаковской» (1963), на мелодию старинного романса «Ехали на тройке с бубенцами…» (композитор Б.Фомин):

Ах, эти сессии, наук трансгрессии,                                                                                 
А для студентов - грозная страда.                                                                                  
Как штормы шквальные, десятибалльные                                                              
Качали наши утлые суда….

Песни дальних практик

В 1950-60-е и начале 1970-х гг. отец руководил дальними практиками, выезжая с группами студентов не только по разным регионам СССР, но и в страны «соцлагеря» — в Польшу, Чехословакию, Румынию, Болгарию, Венгрию, ГДР. Почти каждая такая поездка знаменовалась своей походной песней, которую разучивал и исполнял весь молодой коллектив. К примеру, вот один из куплетов, с припевом, из «Болгарской походной» (1971), сочиненной на мелодию модной в то время песни «Жил да был черный кот за углом…» (композитор  Ю.Саульский):

Ты столица, родная, прощай,
Вот уже долгожданный Дунай.
Древний Плевен, скопленье могил,
Нас опять, как и турок, пленил.

Хорошо бы здесь пожить,
Может быть, кого-нибудь приворожить,
Но гудок уже зовет,
Надо двигаться вперед
Потому что жизнь географа - поход!…

Песни кафедральных турпоходов

В 1970-е гг. на смену песням дальних практик пришли песни кафедральных турпоходов, которые по сути являлись однодневными автобусными экскурсиями. Отец участвовал в них вплоть до начала «нулевых», пока позволяло здоровье. Эти поездки происходили по ближнему или дальнему Подмосковью, и почти к каждому такому вояжу он придумывал свою дорожную песню, которую весело распевали в автобусе. 

Думаю, что самой любимой из этой серии у него была «Кафедральная  походная» (1975), на мелодию песни «Ты ждешь Лизавета…» (композитор Н.Богословский), которая начиналась так:

Подьем на рассвете,
На зуб - по котлете,
И айда по планете
Хоть на сам Эверест!
В каком же туристе, 
Как в авантюристе,
Эх, нет охоты к перемене мест!…

Это были также — «Бородинская походная» (объект ясен из названия), «Волшебная рыбка» (про Плещеево озеро), «Когда жара спадет, не знаю» (к поездке в Рязанскую область) и др.

Рис.8-9. Юбилейный концерт к 60-летию В.П.Максаковского, МГПИ, 1984.

Посвящения и эпиграммы

Другим важным поэтическим направлением этого периода были дружеские посвящения и эпиграммы. Таковых за 1950-е — 1980-е гг. было написано, очевидно, несколько десятков. Эти небольшие, как правило, произведения адресовались коллегам по институту и друзьям-географам (причем всех званий, степеней и поколений — от академиков, докторов и профессоров до кафедральных ассистентов), и даже начальству из высоких министерских или издательских кругов. Все без исключения подобные посвящения замешивались на юморе, иронии, а иногда и на сатире, впрочем, весьма миролюбивой. Некоторые посвящения создавались под определенный и известный всем мотив, другие же оставались просто стихами. 

Из старшего поколения (представлявшего,  в основном,  МГУ, МГПИ/МПГУ и ИГ РАН, но не только) Владимир Павлович написал посвящения — Э.Б.Алаеву, В.В.Вольскому, И.П.Герасимову, В.И.Гончару, В.В.Добровольскому, В.М.Котлякову, Г.М.Лаппо, Я.Г.Машбицу, И.М.Майергойзу, К.В.Пашкангу, В.В.Покшишевскому, С.Н.Раковскому, Н.Н.Родзевичу В.Я.Рому, Т.Г.Руновой, М.Г.Соловьевой, и др.  

Так, Маргарите Григорьевне Соловьевой (1909-1995), предшественнице Владимира Павловича по должности декана Геофака МГПИ, досталось такое посвящение, по сути — эпиграмма (кстати, одна из первых, относящаяся к 1954 г.):

Ее по росту, по фигуре
Не отличишь от учениц.
Но не в ее, отнюдь, натуре
Повадки робкие девиц.

Уж, коль за критику возьмется.
Прощайся с жизнь наперед.
Уверен будь – не промахнется,
Как снайпер, в точку попадет!

Ее энергии хватает
На многодневные труды.
Кого, скажите, посылают
Брать штурмом Чистые пруды?

Кого дирекция боится
И бухгалтерия клянет,
Поскольку знают – коль случится,
Их как таран она пробьет!..

Но и более молодое поколение не осталось без внимания, особенно из числа ближайших коллег по кафедре, например (оба посвящения относятся в 1994 г.):

Играющий тренер - то проще простого,
Поющий декан - где найдёте такого!
Кто с песней по жизни шагает без стонов?
Конечно же, это наш доблестный…Дронов!

И модница, и театралка,
И за рулем лихач, и в сауне весталка,
И мужа с дочерью растит, но не в теплицах,
И держит кафедру, хоть в мягких рукавицах,
А коли выйдет в шубке до колена,
Пленяет всех прекрасная …Елена!

Упомяну здесь и про то, что отец, когда мы с сестрой были маленькими, а мама помоложе, адресовал каждому небольшие шуточные стихи, или даже просто четверостишия, как например, мне: «Есть Коля Максаковский, вы знаете его, он любит сыр Московский, и и больше ничего» (по жизни я любил сыр Советский, но для рифмы он превратился в Московский, хотя такого сорта никогда вообще не было). Каждой из двух внучек тоже досталось по несколько таких домашних стихотворений. Но и сам Владимир Павлович также подчас становился «мишенью» для любителей писать эпиграммы, и к своим юбилеям он часто получал посвящения от некоторых своих коллег и родственников.

ПОЭЗИЯ ПОРЫ «ЗОЛОТОЙ ОСЕНИ» (1992-2015) 

После того, как летом 1992 г. отец перенес серьезную операцию, его активность, пусть и постепенно, но стала снижаться, в том числе и на поэтическом направлении. Стихов в это время он написал сравнительно немного, однако очень охотно участвовал в разного рода торжествах, сопровождаемых исполнением песен под гитару. 

Рис.10. На вечере встречи выпускников, МПГУ, март 2005.
Рис. 11. Торжество и концерт, посвящённые 60-летию работы на Геофаке и 45-летию заведования кафедрой, МПГУ, ноябрь 2013. Владимир Павлович с И.Ващенко, А.Лубковым,  Е.Филатовой, А.Кондаковым, А.Лобжанидзе.

Преобладающим жанром в этот период стали стихотворные посвящения по случаю юбилеев коллег и иных памятных дат, написанные, как и всегда у него, с изрядной долей юмора. Например, посвящение Институту Географии РАН к его 80-летию (1998). Вот его торжественная концовка:

Чудна, ты матушка Расея - 
Дня не живешь без юбилея!
И пьют когорты россиян
За комсомол, и за ИГРАН.
Тот глас народа, глас простой
Я повторяю как мессия:
Красуйся, град ИГРАН, и стой
Неколебимей, чем Россия!

Небольшое стихотворение «Шагреневая жизнь» было написано накануне наступающего 1999 г., под мелодию очень популярной тогда песни «Сиреневый туман». Однако оно оказалось наполненным не радостью (как в его детском новогоднем стихотворении «Елка» — см. выше), а грустью по поводу слишком быстро летящей жизни. Да и название одно чего стоит… Хотя отцу тогда не было и 75 лет.  Начало там было такое:

Вот снова Новый год нежданно наступает,
И снова в этот день сменяются года.
Зачем он так спешит, зачем не понимает,
Что долю бытия уносит навсегда?…

Те же грустные нотки звучат и в «Юбилейной песне» (2004  — 80-летие отца), где стихи были положены на мелодию прекрасной бардовской песни «Весеннее танго». Там, в оригинале, припев звучит так: «Приходит время, с юга птицы прилетают….». А в отцовском варианте этот припев выглядит следующим  образом:

Проходит время,
Год за годом пролетают,
И в далеком прошлом тают, и все быстрей,
Проходит время, 
Его люди не считают,
Но вот однажды наступает юбилей…

Солидный возраст наложил еще и такой отпечаток. В последние 10-15 лет своей жизни Владимир Павлович все чаще выискивал в литературе, поэзии и публицистике сведения об известных долгожителях. Цитировал их мудрые высказывания, а также приводил примеры того, что и за 90-летним рубежом еще можно, что называется, «зажечь». Особенное внимание он обращал на такие мысли современных или уже ушедших поэтов, которые были созвучны его «Шагреневой жизни». Например, из Д.Самойлова:

Милая жизнь! Протекание времен.
Медленное угасание сада.
Вот уж ничем я не обременен.
Сказано слово. Дописана сага.

Вместе с тем, не только печальный, но и ироничный взгляд на старость отнюдь не был ему чужд. Отец очень любил «гарики» И.Губермана, отвечавшие его собственным настроениям, например, такой:

Душой и телом охладев, 
Я погасил свою жаровню,
Еще смотрю на юных дев
А для чего смотрю -  не помню.

Поэтому, могу предположить, что мой отец, довольно часто все это цитировавший, вставляя в свои тексты или выступления, и даже в тосты, сам вполне мог стать автором чего-то очень похожего……

Рис.12. 90-летний юбилей В.П.Максаковского, МПГУ, июнь 2014.

В заключение напомню, что в 1950-60-е гг. среди выпускников МГПИ им. В.И.Ленина оказались такие впоследствии знаменитые поэты и барды, настоящие «звезды», как Юрий Визбор, Юрий Ряшенцев, Ада Якушева, Юлий Ким, Вадим Егоров, Владимир Красновский, Борис Вахнюк, Вероника Долина и некоторые другие. А в 1953 г., будучи еще студентами литфака Пединститута, Визбор и Ряшенцев сочинили песню «Мирно засыпает родная страна…», вскоре признанную Гимном МГПИ (не путать с другими Гимнами, описанными в этой статье!). Так что недаром за МГПИ тех лет закрепилась шуточное наименование — «Московский Государственный Поющий Институт». Более поздние поколения выпускников дали новые, хотя уже не столь известные, имена молодых талантов. Очень хочется верить, что и мой отец, который в МГПИ не обучался, но зато проработал в нем порядка 60 лет, внес свой вклад в приумножение поэтической славы этого замечательного учебного заведения, и что этот вклад также не будет забыт !

Источники:

1. В.П.Максаковский. ХХ век как жизнь. Юбилейный сборник «На географическом посту», Смоленск, 2004 г.

2. Н.В.Максаковский. Отец как географ. Воспоминания о В.П.Максаковском. «Социально-экономическая география: теория, методология и практика преподавания». Первые Максаковские чтения, МПГУ, 2016.

3. Н.В.Максаковский. Отец как участник войны. Воспоминания о В.П.Максаковском. «Социально-экономическая география: теория, методология и практика преподавания». Пятые Максаковские чтения, МПГУ, 2020.

4. Н.В.Максаковский. Отец и его путешествия. Воспоминания о В.П.Максаковском. «Социально-экономическая география: теория, методология и практика преподавания». Седьмые Максаковские чтения, МПГУ, 2022.

5. Мемориальный сайт В.П.Максаковского — www.maksakovskiy.ru